Книга Полнолуние, страница 74 – Александр Горский

— Угу, — задумчиво кивнул Лунин, — но тогда у нас версия с серией не вытанцовывается.

— Тогда не вытанцовывается, — подтвердил Вадим.

— Но ведь Слепцова пропала.

— Слепцова пропала, — вновь согласился оперативник.

— И куда тогда она делась? — Илья шумно запыхтел, раздраженный тем, что Зубарев с ним постоянно соглашается.

— Да кто ж ее знает? — Вадим легкомысленно пожал плечами. — Уже год прошел, кому теперь это интересно? С нас за нее спросу точно не будет. В любом случае мы теперь на нее только через Алину выйти можем, если они, конечно, как-то связаны. А если нет, то и ладно, хотя бы с дочкой Кноля одной разобраться.

— Угу, — еще раз пробормотал Лунин, которому не хотелось вступать в спор с Вадимом. По своему опыту он прекрасно знал, что приводимые Зубаревым аргументы отчего-то всегда кажутся значительно весомее, а тон, которым они высказываются, — более решительный, чем его собственный.

Некоторое время они сидели молча, давая возможность комментатору завершающегося хоккейного матча высказать сожаление по поводу столь низкой результативности заканчивающегося вничью поединка.

— Я вот думаю, странная штука получается, — не выдержал наконец Илья, — помнишь, нам Колычев про соседей Колесниковых рассказывал? Тех, которые шашлыки жарили.

— Помню, Толмачевы, — кивнул Вадим.

— Так вот, Толмачевы рассказывали только про «ренджровер», и все. Получается, других машин мимо не проезжало. Но ведь Алину увезли на машине.

— Это пока предположение, — не отрываясь от экрана, возразил Зубарев. — Две минуты осталось, а они шайбу в центральной зоне мусолят!

— Я бы сказал, что это весьма обоснованное предположение. — Илья прикинул, сможет ли он выхватить из руки Зубарева пульт и выключить телевизор, но затем, взглянув на мелькающие в углу экрана цифры, решил, что шестьдесят три… нет, уже шестьдесят две секунды как-нибудь продержится.

— Так чего ты говоришь? — Экран телевизора вновь превратился в черный прямоугольник в ту же секунду, как зазвучала финальная сирена. — Какую машину не видели?

— Никакую они не видели, — раздраженно бросил Лунин, — а какая-то машина была!

— Она могла позже проехать, когда Толмачевы в дом ушли. Они же сами сказали, что в четыре — начале пятого собираться начали. А Кноль от Колесниковой ближе к пяти всегда выходила.

— Вадик! — Потеряв терпение, Лунин вскочил с дивана и, обойдя вокруг стола, оперся руками о столешницу. — Не знаю насчет «всегда», нам ведь Колесникова этого уже подтвердить не сможет, но, поверь мне, в тот день Алина ушла с занятий раньше. У нее было свободное время, и она пошла прогуляться, посидеть на бережку. Если бы она вышла от Колесниковой без четверти пять, как положено, то сразу бы пошла в противоположную сторону.

— Хорошо, — капитулируя, вскинул руки оперативник, — она ушла раньше. Насколько раньше? На пять минут, на пятнадцать, на полчаса?

— Толмачевы ушли в дом примерно в шестнадцать пятнадцать. Так что разбежка по времени всего минут двадцать-тридцать. Поверь мне, если бы Алина вышла на пять минут раньше, то в лес бы не потащилась. Пятнадцать минут — это минимум, а скорее всего, еще больше.

— Илюха, ну ладно я, опер, — усмехнулся Вадим, — я могу строить догадки. Но тебе ведь бумажки в дело подкалывать надо. А здесь ты что подколешь, свои предположения? Ну да, может быть, Кноль от Колесниковой вышла раньше обычного, ну да, может быть, она вышла раньше на пятнадцать минут, а может, и на час. И что с того?

— А то, что тогда Толмачевы должны были видеть машину похитителя, — чувствуя, что голос его звучит недостаточно уверенно, Илья стиснул кулаки и ткнул ими в завибрировавшую в ответ столешницу, — должны! То, что они «ренджровер» запомнили, — это понятно, такие машины не каждый день возле их дома останавливаются. А если мимо проезжала какая-то машина, которая каждый день там ездит? Которая уже так примелькалась, что ее и вовсе не замечаешь?

— Кто там проедет? До конца улицы три дома. Хозяева либо безлошадные, либо на работе были. Ладно, предлагаю сделать так, если ты думаешь, что Толмачевых как-то неправильно опрашивали, то сходи к ним завтра с утреца да сам и потолкуй с ними. Может, чего нового они тебе про шашлыки и расскажут. — Зубарев тоже встал и потянулся, расправляя плечи. — Только я сомневаюсь сильно, что польза будет. С ними ведь Колычев общался, а участковый — мужик по всем меркам толковый. Если уж он чего не выведал, то, скорее всего, ничего и не было.

— Толковый, это точно. — Илья потер ладонью неожиданно пронзительно запульсировавший левый висок. — Ты ведь его машину помнишь?

— Чью, Григорича? — удивился вопросу оперативник. — Чего ж не помнить, столько ездили. А что с ней не так?

— Ни-че-го, — по слогам произнес Лунин. Долив воды в чайник, он поставил его на плиту. — Еще кофе будешь?

— Погоди со своим кофе. — Сделав несколько широких шагов, Вадим стремительно пересек гостиную и ухватил Илью за плечо. — Ты сейчас, собственно, в какую сторону клонишь?

— В правую, — буркнул Илья, откручивая крышку кофейной банки, — а может, в левую. Пока сам не знаю. А что, есть проблемы?

— У нас все проблемы обычно в твоей башке, Лунин, — буркнул Вадим, подставляя Илье свою чашку. — То есть ты думаешь, что Григорич может быть каким-то боком к этой истории причастен?

— Я думаю, что у него есть машина, это раз, — Лунин насыпал полную ложку кофе себе в чашку, — у него свободный график — это два, — темно-коричневые гранулы полетели в чашку Зубарева, — и именно он опрашивал свидетелей, которые могли что-то увидеть, — это три.

— Может быть, ты и прав, — к удивлению Ильи, не стал спорить Зубарев, — во всяком случае, по пунктам все сходится. Так, и что из этого следует…

Не договорив, Вадим замолчал, пристально глядя на невозмутимо ждущего, когда закипит чайник, Лунина.

— Из этого пока следует только одно, — усмехнулся Лунин, — Толмачевых надо опросить повторно. И завтра с утра мы этим займемся.

Остаток вечера оба приятеля провели, сидя на диване перед телевизором. Быстро пробежавшись по нескольким десяткам телеканалов и убедившись, что ничего заслуживающего внимания они не демонстрируют, Вадим вновь вернулся к спортивной тематике. Теперь вместо десятка хоккеистов на экране мелькали высоченные фигуры в ярких майках, отчаянно бьющиеся между собой за возможность забросить мяч в корзину противника.

— Илюха, а ведь завтра уже суббота, — лениво зевнул Вадим, еще пару дней, и сворачиваться надо будет.

Возразить Илье было нечего.

— Суббота, — вздохнул он, наблюдая за бесконечно долгим полетом мяча почти через всю баскетбольную площадку.

Гулко ударившись в пластиковый щит, мяч закрутился по ободу корзины, никак не решаясь, в какую же сторону ему упасть, а затем лениво скользнул внутрь, под восторженные вопли одной половины болельщиков и разочарованный гул другой.