Книга Ловушка для Котенка, страница 50 – Агата Грин

— Ты хорошо лазаешь по деревьям, Унсури?

Неожиданный вопрос Локена застал меня врасплох. И не только вопрос, но и то, как он внимательно осмотрел мое тело. Растерянность вдруг отступила, и я почувствовала, как под кожей начинает разливаться характерное тепло…

— Что? — резко спросила я, стараясь не думать о том, почему под взглядом орионца мне становится жарко.

— Лазаешь хорошо? Руки крепкие?

— Да и да.

— Тогда лезь на самый верх и внимательно осмотрись. Аэрокары должны периодически пускать, чтобы нас выглядывать.

Я мысленно приказала Улыбашке охранять нас и быть настороже, а сама подошла к дереву и подняла руки. Было, за что уцепиться, и я смогла приподняться, подняла ногу. Руки орионца легли на мою крепкую центаврианскую попу и самым наглым образом подтолкнули попу вверх. Я опешила и замерла.

— Лезь, Унсури, — подтолкнул меня повыше Локен, и я, очнувшись, последовала его совету. Руки мужчины сползли на мои ноги. В его прикосновениях не было никакого подтекста, он лишь подталкивал меня. Но… почему же я так разогрелась? Почему взмокла, а ладони стали скользкими? Как могло случиться такое, чтобы я возбудилась от прикосновений грубого, грязного мужчины, орионца, варвара?

— Карабкайся быстрее, Унсури! — подстегнул меня грубый грязный варвар. — Что зависла? Ты не легкая лирианочка, чтобы невесомым созданием перемещаться с ветки на ветку!

— Если хочешь помочь, молчи, — раздраженно, как и он, огрызнулась я и полезла по стволу вверх, надеясь, что скользкие ладони не станут причиной падения. Чем дальше я оказывалась от орионца, тем лучше получалось лезть, и тем крепче становилась хватка моих рук. Чувствуя, как напрягаются мышцы, я испытала радость по поводу того, что последние злоключения не лишили меня сил и не перечеркнули мои старания в спортзале. Мое тело работало, как хорошо отлаженный механизм. Я лезла выше и выше, замечая, как становится светлее. Дерево-гигант, по которому я лезла, позволяло мне уже свысока поглядывать на полог леса и нижние ярусы джунглей. Я не боялась высоты, но все же моя голова закружилась, когда свежий ветер шаловливо взлохматил мои волосы, и я увидела верхний ярус — зеленое море. Вот тогда я и перестала карабкаться выше, крепче ухватилась руками за одну из веток и стала вглядываться в выцветающее перед дождем полотно гебумианского неба.

Какое-то время я внимательно смотрела по сторонам, с трепетом ожидая увидеть черные точки аэрокаров, но замечала только, как все более хмурым становится небо, и что ветер уже ведет себя дерзко и недружелюбно, хлестко бросая пряди волос мне в лицо.

Будет дождь, возможно, гроза, а при таких условиях они летать не станут.

Еще раз окинув взглядом открывающиеся просторы, я стала спускаться. Спускаться сложнее, чем подниматься: не очень хорошо видно, куда ступать, да и постоянно поглядывать вниз волнительно. Одно неловкое движение, и… О том, что будет, если сорвусь, я заставляла себя не думать. Мы, центавриане, крепкие люди, и меня не убьет падение даже с такой высоты. Если, конечно, я сильно не ударюсь головой…

Занятая вредными размышлениями о том, что меня может убить, а что нет, я спустилась к Локену. Он сидел, привалившись спиной к стволу, и даже не поднялся, когда я, взмокшая, расцарапанная, взъерошенная, наконец, ступила на сравнительно твердую поверхность.

— Ну? — лениво проговорил мужчина.

— Ничего, — кратко сообщила я.

— Ясно. Подождем здесь. К вечеру они отправят аэрокары снова.

— Хорошо.

Вскоре, как и я предполагала, вверху сердито загрохотало, и начался ежедневный ливень. Мы переместились под надежную крышу широких плотных листьев некоего кустарника, чтобы не намокнуть. Улыбашка отошел в другое место, его не было видно, но я ощущала, что он близко, и меня это успокаивало.

Локен дремал, прикрыв глаза. Я сидела напротив, подтянув к животу колени, и смотрела на мужчину. Долго, жадно смотрела, сама не понимая, что именно меня привлекает. Впрочем, ответ на поверхности: Локен хорош собой, а на красивых людей всегда приятно посмотреть. Успокоив себя такой мыслью, я продолжила изучать орионца. Резкие черты лица, крупное, с хорошей мускулатурой тело, грубые ладони, жесткая копна светлых волос, щетина на лице… Щетина особенно меня заинтересовала, ведь у людей старших рас волосы не растут нигде, кроме головы. У нас безволосые гладкие поджарые тела — изящные, совершенные, как произведения искусства.

Мужчина приоткрыл глаза и сонно проговорил:

— Никак не можешь налюбоваться?

— У тебя пробивается растительность на лице. Это омерзительно.

Зевнув, орионец поменял позу и небрежно провел ладонью по лицу.

— Колется? — спросила я.

— Что, интересно? — усмехнулся он. — Хочешь потрогать?

— Нет, это мерзко, — отказалась я и для убедительности передернула плечами, но мои руки предательски зачесались. Локен заметил, что я борюсь с любопытством, и стал подначивать:

— Ну же, Унсури. Пока я разрешаю. Когда еще тебе выдастся возможность потрогать мужскую щетину? Или трусишь передо мной?

Как можно стерпеть обвинения в трусости? Я приблизилась к орионцу и коснулась его лица, провела так, чтобы улучшить тактильный контакт. Щетина действительно оказалась колкой. Желание еще потрогать лицо Локена, очертить линии его скул, подбородка, стало таким сильным, что я поспешила убрать руки и спросила:

— Часто тебе приходится бриться?

— Часто.

— Если не бриться, то обрастешь?

— Да, весьма сильно обрасту. Видела когда-нибудь бородатых мужчин, Унсури?

— Нет.

Я внимательно посмотрела на Локена, чтобы прикинуть, как бы он стал выглядеть с бородой, но обычно довольно богатая фантазия на этот раз отказала мне, и вместо того, чтобы представить его с бородой, я посмотрела на губы — единственное, что в его лице было мягко — и ощутила вспышку желания.

Да что со мной?! Я не могу позволить себе рассматривать Локена как сексуальный объект, это безумие! Необходимо как можно скорее справиться со всеми симптомами влечения!

— Знаешь, Унсури, — вкрадчиво произнес Локен, — «волосатые» люди младших рас куда темпераментнее и эмоциональнее людей старших рас.

— И что с того?

— То, что, как минимум, в сексе мы лучше. И, в целом привлекательнее, чем вы.

Один только звук его голоса усугубил мое состояние, и симптомы «болезни» стали более выраженными — сердце забилось быстрее, мягче, томная волна жара прошлась по телу…

— Зачем ты говоришь мне это? — с деланым спокойствием спросила я.

— Ты хочешь меня, и это забавляет.

Эти слова меня поразили, как поражает электрический разряд. Возможно, я вздрогнула; может быть, оставалась недвижима, но, в любом случае, была в шоке.