Книга Нарушенный договор, страница 17 – Анастасия Королева

Дрожащими руками я свернула письмо, кое-как упаковала его обратно в конверт и даже положила в карман плаща. Потом осмотрела комнату, нашла заветную дверь, что вела, скорее всего, в купальню, и на негнущихся ногах прошла к ней.

А там, за дверью скинула плащ, тунику, брюки, от которых воняло конским потом, пылью и дымом. И, несмотря на отрешённое состояние, что вновь окутывало меня плотным одеялом, зачем-то сложила все вещи. Как будто видимость порядка могла упорядочить и мою рассыпавшуюся жизнь.

Поднялась по невысокой лесенке и опустилась в воду. С головой. Пытаясь смыть всё, что было в сегодняшнем дне.

Я не привыкла к решительным поступкам, даже скажу больше – мне вовсе не хочется ничего решать. Куда проще спрятаться за опустошением и жалостью к себе. Так было всегда, почему же сейчас должно стать иначе?

Наверное, потому что я осталась одна. И мне больше не за кем отсиживаться, пережидая непогоду. Теперь я сама себе хозяйка, и от того, что я успела усвоить за свою жизнь, будет зависеть будущее…

У меня есть только один шанс, одна единственная попытка. Воспользуюсь ли я этим или пусть всё плывёт по течению?

Или же пойти вслед за матушкой? Куда же проще…

На этой мысли я села, пытаясь отдышаться.

Выходит, Алан никогда не ошибался, называя меня слабачкой и неженкой. И утверждение матери о моей душевной силе, в свете последних открытий, звучит как насмешка.

Все ошибаются и обманываются только потому, что хотят этого. Я не видела очевидных вещей, предпочитала жить ложью. Ведь это так легко, не нужно терпеть лишения и разочарования. Не нужно думать. Нужно лишь улыбаться и соглашаться со всем.

А что… Если я не хочу быть безвольной куклой? Если хочу жить по-настоящему: улыбаться не потому, что мне так приказано, а потому, что я действительно счастлива. Что делать в таком случае?

Бороться?

Тихие шаги в соседней комнате напомнили, что я совсем не одна. Что у меня есть муж, который меня ненавидит.

Скрипнувшая дверь и шумный выдох. Хотелось сжаться, обхватить себя руками, но я осталась сидеть неподвижно.

Я чувствовала, как по спине вслед за каплями, пробираются толпы мурашек, как, несмотря на температуру воды, леденеют руки.

Лорд Брайен, а то, что это был он, я знала наверняка, остановился рядом, нависая надо мной. Мужчина молчал, и, кажется, даже дышал через раз.

Спустя мгновение он осторожно перекинул мои распущенные влажные волосы на одно плечо и невесомо коснулся шеи. Я не знала, что последует за всем этим, и не могла воспротивиться, потому что… Алан всё же был прав. Слабачка вроде меня пригодна лишь на роль красивой мебели в господском доме.

– Это сделал я? – в охрипшем, почти незнакомом голосе Ленгро бушевала злость.

Оглянувшись, посмотрела в его глаза, но отвечать не спешила.

Его в самом деле интересуют синяки на шее? И ссадины на спине?

Не знаю, что особенного он разглядел в моих глазах, но первым отвёл взгляд. Отвернулся и сделал шаг к двери, только так и не ушёл. Замер на месте, а потом всё же произнёс:

– Я уйду, – выдохнул резко и добавил: – Закрой дверь и никому не открывай. Утром пришлю за тобой Бриту.

Он замолчал, видимо, ожидая, что я отвечу хоть что-то, но я всё так же смотрела на напряжённую спину и давила в себе странную, совершенно ненужную просьбу, которая клокотала в груди глухим и болезненным: «Не уходи!»

Нет, мне нужно одиночество, нужен свежий глоток воздуха и возможность подумать без лишних глаз, только… Так хотелось, чтобы рядом появился кто-то, на кого можно было бы скинуть груз, что давит на мои плечи.

Но вместо этого, я отвернулась, рассматривая сквозь толщу воды свои излишне бледные руки и тихо произнесла:

– Мне жаль…

И его, и себя…

На это лорд Брайен ничего не ответил. Чеканя шаг, вышел из купальни, а потом и из комнаты. Я вновь осталась одна.

Спустя долгое время я вернулась в спальню, посмотрела, теперь уже без опаски, на огромную кровать и, разогнав множество мыслей, рухнула поверх покрывала. За окном уже давно властвовала ночь. Через приоткрытые шторы был виден сияющий диск луны, такой чистый и манящий, что я невольно позавидовала. Как бы мне хотелось оказаться на месте небесного светила… Смотреть свысока на людские проблемы и метания, не знать, что такое боль и разочарования, ни о чём не думать и ничего не чувствовать.

Сон навалился мгновенно, чтобы так же быстро раствориться от неясного страха. Я открыла глаза и долго пыталась понять, где нахожусь, и отчего так неистово колотится сердце.

И если с первым я разобралась довольно быстро, то на второй вопрос ответ нашёлся не сразу. Я встала с кровати, плотнее закутавшись в длинное полотенце, которое я так и не сменила на ночную сорочку, что была аккуратно сложена на подушке. Наверное, её приготовила Брита, а я так была увлечена чтением письма, что не заметила этого.

Неясный звук, и шелест из купальни заставили броситься туда, даже не задумываясь, кого я могу там увидеть. Но в комнате, освещённой лишь светом луны, никого не было. Только аккуратная стопка вещей была разбросана по полу, а у плаща, излучая мягкий алый свет лежал медальон. Тот самый, подаренный матерью, и призванный защищать меня. Ото всех.

Я обвела ещё раз взглядом комнату, но, ни единого намёка, что здесь кто-то есть, так и не нашла. Впрочем, и страх, заставивший меня проснуться, испарился. Словно ничего и не было.

Мелькнула смутная догадка, и я сразу же решила проверить её.

Не отрывая взгляда от медальона, сделала крохотный шаг назад, следом ещё один, потом открыла спиной дверь и попыталась выйти в спальню. Именно, что попыталась, потому что металлический круг засиял ярче, а страх стальными шипами впился в сердце.

Пришлось вернуться, опуститься на пол рядом с медальоном и тихо проговорить:

– Так значит, это ты меня звал?

Наверное, я сошла с ума. Я слышала, что от потрясений такое случается. Лола как-то рассказывала, что у одной женщины в деревне помутился рассудок после того, как её малолетняя дочь погибла.

И моё сумасшествие начинается именно сейчас – с разговора с бездушным куском металла.

Стоило мне только подумать об этом, как медальон мигнул несколько раз, словно вздумал возмущаться.

– Не нравится новая хозяйка? – вместо того, чтобы вернуть себе видимость «нормальности», я продолжила задавать вопросы, на которые просто некому ответить.

На этот раз возмущения не последовало, лишь необъяснимое тепло прокатилось по телу. Страх и неизвестно откуда взявшееся любопытство подтолкнули к действию. Я опустила руку, задержала раскрытую ладонь на несколько секунд над медальоном, и, решившись, взяла его.

Что-то изменилось… Не было обжигающего холода и резкого жара, было только понимание, что сейчас, в данную минуту всё правильно. Медальон там, где он должен быть, а я… Обрела куда больше необъяснимой защиты.