Книга Человек-Паук. Майлз Моралес. Крылья ярости, страница 21 – Бриттни Моррис

Я не знаю о содержимом того чемодана. Чертежи техники, сыворотки вроде Дыхания Дьявола, медицинские графики Доктора Октавиуса, подробные планы захвата Бруклина, составленные злодеями, которые еще можно попробовать воплотить, карты подземных бункеров и тайных убежищ, схемы побега из тюрьмы – там могло быть что угодно. В той башне хранится все самое важное, и, несмотря на то, что Голубь в металлическом доспехе играючи справился с системой безопасности в организации под названием Шестая Интервенционная Тактико-оперативная Логистическая Служба, где для документов особой значимости под грифом «секретно» наверняка предусмотрены хранилища и сейфы, защищенные лазерами, под замками, которые открываются, реагируя на определенные голоса, с камерами наблюдения, за паролями, сканерами сетчатки, сенсорными экранами, которые распознают отпечатки пальцев, я совсем никак ей не помешал. Она убежала, а я подарил ей массу времени, чтобы все это провернуть.

Ну какой супергерой позволит трижды впечатать себя в стену?

Разглядывая номер на карточке, я достаю телефон и набираю сообщение. Это единственный шанс. Единственная ниточка, потянув за которую я могу вернуть тот чемодан.

Я: Привет. Можно позвонить?

Коротко, просто и по делу. Посмотрим на ее ответ.

Кап.

Кап.

Кап.

Я вздыхаю и складываю руки на груди. Вчера я должен был быть пауком-птицеедом. Но бились в итоге долгоножка с ястребом. Точнее, с птицей еще более страшной.

Со страусом.

Нет, с самой страшной летающей птицей. Кто там у нас есть?

Гигантский кондор.

Да, пусть будет битва с кондором.

– Привет, – слева раздается знакомый голос.

Питер прерывает мои печальные мысли. Быстро прячу телефон в карман, незачем пока втягивать в это и его, ведь именно я упустил злодейку. Можно хотя бы попробовать все исправить самому. Питер, держа рюкзак на плече, заходит в кухню. Его темные волосы прилипли ко лбу.

– Льет как из ведра, а ты даже не намок. Давно уже пришел, наверное?

Я киваю, не отводя взгляда от кофейника, и с минуты на минуту жду, что телефон завибрирует.

– Ты как? – спрашивает Питер.

Я поворачиваюсь к нему и машинально киваю, как бы говоря «естественно, все хорошо». Я уже так привык к постоянным вопросам, все ли у меня хорошо – сначала из-за папиной смерти, потом из-за начала учебного года, переезда на другой конец города, что такие кивки уже вошли в привычку. Но как все на самом деле? После вчерашнего я, конечно, расстроен, но… думаю, я оправлюсь. Как только найду злодейку и верну ЩИТу краденое.

– Все нормально, – говорю я.

Питер встряхивает головой и снимает мокрую куртку.

– Я просто подумал, что люди, у которых все хорошо, не…

– Не смотрят стеклянными глазами на падающие капли кофе? – заканчиваю я за него, забирая кофейник. – Ты прав. Ладно, на самом деле, кое-что меня беспокоит. Вчерашнее…

Я замолкаю: в кухню заходит голубоглазая девушка с рыжеватыми волосами, собранными в пучок, во фланелевой рубашке. Она протискивается мимо нас и начинает исследовать шкафчики.

– Привет, Мэри-Джейн, – говорит Питер. – Что ищешь?

– Не видели пластиковые ложки? – спрашивает она, уперев руки в бока, и отступает, рассматривая открытый ящичек.

– Слева под раковиной, – отвечаю я, надеясь, что голос у меня бодрый, как обычно.

– Спасибо, Майлз.

Мэри-Джейн берет в каждую руку по десятку ложек и идет к двери. Пока она не ушла, я прочищаю горло и делаю шаг вперед.

– Мэри-Джейн!

Она оборачивается и вопросительно смотрит на меня.

– Да? Что, Майлз?

От смущения шея начинает гореть. Но я понимаю, что обязан извиниться.

– Извини… Что вчера помешал звонком, когда вы были на мероприятии. Я понимаю, вы с Питером наконец нашли время отдохнуть и выйти в свет… а я все испортил.

Она с теплотой улыбается и пожимает плечами.

– Да ничего страшного. Все равно объявился Стервятник и испортил вечер, поэтому времени на светский отдых у нас все равно не было. Не думай об этом.

С души камень свалился. Наверное, она права.

– Но спасибо за извинения, – добавляет она и уходит в зал отделения П.И.Р.

– Вчерашнее, – продолжаю я, оборачиваясь к Питеру, – не должно было произойти. И не произошло бы, если бы не моя безалаберность. Я не смог, Питер. Опять.

– Все это – еще одна часть нашей работы, – отвечает он, уверенно глядя на меня карими глазами карамельного оттенка. – Даже Человек-Паук не всегда одерживает победу. Суть не в том, чтобы побеждать в схватках. Главное – победить в войне. И Стервятник, и Стервятник 2.0…

– Я про себя назвал ее Голубь.

– Неплохо звучит, – с гордой улыбкой говорит Питер. – Как быть супергероем, базовый курс: придумывай злодеям хорошие клички. Тут ты справился.

Я невольно улыбаюсь.

– И Стервятник, и Голубь знали, зачем шли. И оба забрали то, что им было нужно. Они следуют какому-то более масштабному плану, и когда они покажут свои уродливые пернатые лица вновь…

В двери появляется пожилой мужчина в фетровой шляпе и поношенном коричневом пиджаке. Он идет мимо нас, опираясь всем весом на трость. Питер понижает голос до шепота и говорит:

– Мы будем к этому готовы.

Я вздыхаю и пожимаю плечами.

– Сомневаюсь, что я готов.

Нелегко в этом признаваться. Раньше я думал, что готов ко всему. Когда я гнался за преступницей вверх по стене башни ЩИТа, я думал, что готов к этому. Даже когда мы дрались на крыше, я думал, что готов. И когда на волне адреналиновой встряски сбил ее с ног и выбросил на улицу. Но когда она метнула меня в стену, а сама снова проникла в здание, где-то внутри зародилось странное ощущение, что после шага вперед я делаю шесть назад.

И вот тогда я резко почувствовал, что все-таки не готов.

И с каждым новым ударом об здание, с каждым разом, когда она скрывалась на очередном этаже, и даже с падением в кусты на заднем дворе того старика моя уверенность таяла. К моменту, когда меня пришпилили к стене двумя металлическими крюками, я оказался не в состоянии придумать, как выбраться из западни. Я даже не выстрелил паутиной злодейке в лицо! А ведь она стояла прямо передо мной, когда руки у меня еще были свободны.

Вчера я оказался не просто не готов, а буквально бесполезен.

– Фокус в том, чтобы взяться за дело ровно перед тем, как будешь готов, и уже по ходу соображать, что делать. Со временем научишься. Кроме того, Майлз, я знаю, ты не любишь об этом слышать, но тебе всего семнадцать. В твоем возрасте я понятия не имел, что творю. – Лицо Питера освещает полная ностальгии улыбка. – Ни малейшего понятия. Если честно, я до сих пор до конца не разобрался, – говорит он и подмигивает мне, а затем берет из угла швабру. – Ладно, меня ждут полы в туалете. Зови, если что-нибудь понадобится. Или можем поболтать за ужином, хотя сегодня я пиццу точно не буду – вчера переел крошечных закусочек. Сегодня купил салат. Надеюсь, после него будет получше, чем с утра.