Книга Я тебя уничтожу, страница 19 – Евгения Чащина

Ещё несколько дней я провел за городом. Тишина, умиротворение, природа мне были только на пользу. С Евгением состоялся чисто мужской разговор. Я рад, что у меня оказался такой толковый вояка. И хотя я привык доверять только самому себе, но что-то внутри подсказывало, что этот мальчишка — человек слова.

Уезжал в длительную командировку легко и непринужденно. Новая страна, новые традиции, море впечатлений. И женщины. Здесь, в Германии, они немного другие. И меня вполне устраивали те отношения, которое закручивались на непродолжительный отрезок времени. Не было того привыкания, щемления внутри. Не было воспоминаний. Это как читать книгу. Одна оставляет неизгладимый след, а вторая забывается на вторые сутки.

Забылась ли книга под названием «Алина Рудковская»? Конечно же, нет. Я буду ещё большей сволочью, если скажу, что забыл, как прошлогодний снег. Оставила отпечаток. И не тем, что была подстилкой у мужиков. А тем, что оставила какое-то остаточное явление в виде тоски по её чувственному телу.

В сорок лет такое бывает. Я много общался с мужиками, много слышал и читал. Седина в бороду, а бес в ребро. Мне нужно думать о том, как строить свою жизнь дальше. Возможно, оглядеться по сторонам, увидеть нормальную женщину. Может даже жениться. И дети… Раньше я безумно хотел ребенка от Софии. Она очень старалась, выплакала много слёз, но увы. Бог не дал нам совместного ребенка, и это было что-то сродни наказания. Заводить потомство вне брака я не смог, это предательство. Поэтому всего себя сосредоточил на Давиде. И что вышло? Не досмотрел. Никудышний из меня отец. Видимо природа больше в этом понимает.

Даже если взять ту ситуацию с Алиной. Даже эта малолетка не смогла забеременеть. Карма? Однозначно.

Смирение и принятие пришло не сразу. Но с каждым новым днём мне не становилось легче, но зато я мог просто жить без алкоголя, без очередной дозы пойла, которое не приносил облегчения. Наоборот топит организм в пороке и отрицании жизни как таковой.

— Тамара Олеговна, прошу, проходите.

Улыбаюсь клиентке, помогая пройти в огромное здание ресторана, расположенного в центре города. Лично назначила встреча, не оставила мне шанса. Женщина из разряда — генерал в юбке. Привык. Клиент всегда прав. И я лично, генеральный директора АйТи компании, согласился на встречу.

Моя дама весьма скудно приминает мои галантные потуги поухаживать. А мне несказанно легко. Да пофиг. Мы даже не успеваем нормально начать разговор, как в зале происходит что-то странное. Где-то звонко бьется бокал, начинается кипишь, слышу извинения. Случайно поворачиваю голову в нужном направлении и понимаю, что салфетка, которую взял в руку, становится тугим комком.

— Что-то случилось, Игорь Павлович?

— Вы меня простите, если я ненадолго отлучусь? Одной знакомой очень нужна помощь. Вы даже не представляете какая.

— Я смотрю, вы падки на молоденьких девушек.

Я остолбенел. Неужели на моем лице всё настолько критично написано?

— Это вас смущает?

— Господин Камаев, ваша интимная жизнь меня никак не интересует. Но я вижу ваше состояние. И оно говорит о том, что вы сейчас взорветесь. Кем бы не был этой девчоке мужчина, не рубите с плеча. Может это просто её отец.

О да! Милое, кроткое создание. Да я бы и сам в это поверил, если бы не проверил собственным членом степень порочности этой малолетки.

— Я учту ваш совет. Извините.

Я стараюсь быстро накинуть пальто и догнать пару, которая перед носом выскочила в морозную ночь. Нагоняю их на стоянке.

— Алина, как это понимать? Это твой очередной возрастной фетишь?

Алина оборачивается и застывает, а мужчина сзади моментально суровеет.

— Это ещё что такое? Мужик, ты кто?

— Не к тебе обращались, мужик.

Я хватаю Алину за руку и тяну на себя, меня выворачивает от злости наизнанку.

— Ты вообще конченая, если трахаешься с мужиком, который годится тебе в отцы. Ему уже давно стукнуло пятьдесят, или тебя это не смущает? Лишь бы трахал?

Дальше события разворачиваются стремительно. Мне в лицо прилетает кулак так резко, что я не успеваю увернуться. Скулу словно обжигает огнем.

— Ты что себе позволяешь? — взревел мужской голос, в то время, как чувствую запах Алины совсем близко.

— Пожалуйста, не надо, — она виснет на его руке, которая взмахнулась в воздух второй раз.

— Это ты зря, мужик! Мои парни тебя закатают, если ты обидел эту девочку! — ору в разъяренное лицо этому педофилу.

Мужик замирает, сбросив Алины руки со своей руки, и тянет её на себя.

— Это МОЯ девочка, — едва не рычит. Резко поворачивается к Алине и грозно вопрошает. — Кто он такой?

— Ты не хочешь знать, — едва не пищит Аля, понурив плечи.

— О нет, я очень хочу знать!

Вытираю кровь с разбитой губы, испепеляя мудака бешеным взглядом.

— Алина, он насильно тебя держит возле себя? Одно твое слово, и ему крышка! Евгений, нам нужна помощь, — гаркнул охраннику, который заблаговременно выбрался из автомобиля.

— Женя, не надо, — тут же обращается к моему охраннику умоляющим тоном, на этот раз заслоняя своим худым телом мужика. Поворачивается ко мне и чеканит, — Игорь, это Юрий Андреевич Рудковский.

Мужик за её спиной складывает руки на груди и голосом, не предвещающим ничего хорошего, бросает:

— Я в предвкушении услышать, кем тебе приходится этот Игорь, дочь.

— Очень хороший знакомый, — я делаю несколько шагов в сторону, шумно выдыхая но ровно до того момента, пока что-то вокруг нас не меняется. Слышу звук затвора и дикий рык

— Все отошли от бабы, живо. Вы все под прицелом.

Я поворачиваю голову и вижу изможденное лицо Артура. Мне парни недавно донесли о судьбе этой мрази. Ввязался в наркоту и сам подсел.

— Ты блефуешь, — гаркнул я, за что и поплатился.

Первая пуля свалила с ног Евгения.

— Кому из вас старперов следующую пулю в лоб?!

Алина взвизгивает, а рука её отца тут же тянется к ней, но она шарахается от неё как от ядовитой змеи.

— Папочка, не надо, пожалуйста, не шевелись, — умоляющим тоном просит девчонка.

Нервно сглатывает и две крупных слезинки капают с ее глаз, когда она бросает взгляд на лежащее на земле тело.

Поворачивает лицо к Артуру.

— Я сделаю всё, что ты скажешь. Пожалуйста, не трогай мужчин.

— Живо в машину, и все будут живи.

— Не смей делать и шагу, — яростно ревет ее отец.

— Папа, не шевелись, — повторяет умоляющим тоном. — Все будет хорошо. Пожалуйста, не делай глупостей.

— Я же с тебя лично шкуру на шнурки сдеру. Опусти оружие и свали, я тебе это не прощу.