Книга Приручи меня, если сможешь, страница 9 – Евгения Чащина

— Ты вчера сделал достаточно, что ещё тебе нужно от меня? — спрашивает раздраженным голосом, закрывая тюбик с кремом.

— За что он тебя?

— Сударь шутить изволит?

— Не заставляй мне делать тебе больно, Настя.

— Ты сказал ему, что я использованная шлюха. Он тебе поверил. Браво, твоя месть удалась.

— А ты будешь утверждать и дальше, что вы с ним не заодно?

— Да, заодно. Люблю, когда меня избивают. Такую аферу провернула только чтобы лишний раз дать отцу повод почесать кулаки об мои рёбра.

Моя рука тянется к пояску, тяну на себя, только одним взбешенным взглядом даю понять ей, что дёргаться не стоит. Распахиваю атласную ткань и цепенею.

— Сколько лет это длится?

Смотрит испытывающе. Сначала на меня, потом опускает взгляд на своё покрытое синяками тело.

— Так впервые.

— Сколько лет он позволял себе бить тебя?!

— С какой целью интересуешься? Считаешь мало?

— Будешь пререкаться, я не буду столь нежен, Настенька.

— А, то есть до этого ты был нежен? Прости, не почувствовала. Хотя все познаётся в сравнении.

— Сравнила? Тогда, малыш, поговорим серьёзно, жду ответ.

— Какой ответ ты ждёшь? Сколько лет он меня бил? Десять.

Я охренел, и это мало сказано. Резко отвернулся к окну и подавил поток грязных матов.

— За что?

— Много ли поводов нужно? Сестра сломала его планы, залетев. Значит из второй нужно выбить дурь заранее. Чтобы даже не думала о сексе, пока папочка не найдёт, на чей член выгоднее пристроить. Нашёл. А тут такое — и вторая оказалась. разочарованием. Ты мне ответь на один вопрос: за что? Ты же видел кровь. Ты же видел, что никто меня не трогал до тебя.

— Кровь не показатель девственности, — бросаю на нее бешеный взгляд, — я был в колонии, я общался с разными пацанами, а знаешь, за что большинство сидело? Сама догадаешься?

— А что тогда показатель? — смотрит на меня растерянно. — Ты прости, я росла без мамы, и ты видел семейку. Я всегда была уверена, что кровь и есть единственный показатель.

Едва не зеленею от тона ее голоса. Столько наивности. У меня в голове полнейший пиздец. Я ошибся? Из-за похоти и того, что необдуманно вовлек себя в эту конченую семейку, совсем слетел с катушек? Подхожу к Насте и сбрасываю халат с её плеч. Никогда не бил женщин. Не то воспитание. Всего в жизни натворил, но женщин не бил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Рассматриваю на теле художества Егорова и ненавижу себя.

— Собирай вещи, ты едешь ко мне. Надеюсь, паспорт не у папаши, и его не нужно отвоевывать?

— Мой паспорт у меня, хотя я опять же боюсь даже спрашивать, зачем он тебе. Как и зачем тебе я. Впрочем…

Она бросает взгляд на синяки на своём теле и добавляет негромко.

— Не отвечай. Просто увези меня отсюда.

— Я не бью женщин, это единственное, что ты должна запомнить. А на счёт того, зачем ты мне…

Кончиками пальцев прикасаюсь к груди Насти, нежно тру сосок.

— Буду трахать тебя, сладкая. Или ты что-то имеешь против? Я умею быть нежным, просто нужно научиться не выбешивать меня. Сработаемся?

— Лучше бы не отвечал, — бурчит под нос, поднимает голову, смотрит внимательно.

В этот момент дверь в ее комнату снова беспардонно распахивается и в неё влетает Агата. Злая, как тысяча чертей.

— Из-за тебя нас с молотка пустят, тупорылое ты животное?! — с порога орёт на сестру, не разбирая, что Настя не одна.

Девушка на чистых инстинктах делает шаг влево, за мою спину, вероятно в поиске защиты.

— Пошла вон, если есть дело, постучись, — говорю спокойно насколько это возможно и поднимаю халат с ковра.

Разворачиваюсь к Насте и помогаю ей надеть вещь. Вижу ее испуг и ещё больше зверею.

— Ты здесь не командуешь, — дерзко бросает мне старшенькая, — это девичий разговор, в котором тебе не место, так что сам выйди вон и оставь меня с сестрой!

— Пожалуй, я останусь и послушаю, — ложусь на кровать и руки закидываю за голову, — тебе не идёт злиться, Агата, ты выглядишь старой.

— А ты выглядишь неуместно в разговоре двух сестёр. Свали!

— Я не хочу с тобой разговаривать, — сказала Настя и в комнате повисла гробовая тишина.

— Ты… что?! — у Агаты даже ноздри угрожающе раздулись, как у быка, перед которым его красная тряпка.

— Я не хочу с тобой разговаривать, — повторила младшая из девушек.

— А тебя кто-то спрашивает? Твое мнение кому-то ценно?! Ты ответишь за то, что натворила.

— А что она натворила? — хмыкаю я, наблюдая за тем, как Настя показывает зубки, умница.

— Ты расскажи. Из-за тебя всё рушится. Чем не угодила? Бревно в постели? А ты привык к искушённым дамам? Так может махнём сестёр? Не пожалеешь!

Поздно, хотелось ей сказать, но не сказал. Хмыкнул и присел, потирая запястья, рассматривая слишком похотливые выражение лица Агаты. Что тогда в ней нашел? Наивный дурак? Да так оно и было.

— Муж будет не против?

— А кто его спрашивать будет? — усмехается пошло, глядя на меня с вожделением.

— Может сейчас его позвать? — подала голос Стася. — Пусть тоже принимает участие в обсуждении.

— Отличная идея, зови, Анастасия, — бросаю бодренько, — а мы пока обговорим детали спасения отцовского бизнеса твоими потугами. Чем удивлять будешь, Агата?

— Нет, — вдруг резко отвечает мне Настя. — Если ты собираешься трахать меня, ты не будешь трахать её. Выбирай.

Агата аж застыла от такого пассажа.

— Прости, Агата, но моя девочка против моего блядства, — развожу руками и довольно смотрю на Настю.

— С каких пор она твоя девочка? Что-то от воспитательного момента отца громче стонала, чем от секса с тобой. Нужно тебе это бревно?

— У тебя настолько своей жизни нет, что ты под дверями слушаешь?

— А мы быстро научимся, да, Стася?