Книга Дети грядущей ночи, страница 50 – Олег Сухамера

– Граждане, не беспокойтесь! Никто вас не тронет. Если что, валите все на меня. Но будем надеяться, ничего особо страшного не случится. Время работает на нас, – Сергей брезгливо кивнул на мертвого грабителя. – Сейчас я просто спрячу эту падаль. На все вопросы отвечайте просто «да, были тут, забрали деньги и золото, ушли». Всем понятно?

Люди дружно закивали головами. Только один худосочный мужичонка, по виду конторский служащий, нервно заикаясь, пропищал:

– Господа! Я на такое не подписывался! Господа! А если раскроется? Нас! Неповинных людей… за выходку вот этого! А если расстреляют? Нет! У меня дети! Я под это не подписывался! Нет!

Сергей молча подошел к нему, пристально посмотрел в побелевшие от страха и переживаний глазки, широко улыбнулся и вдруг залепил ему оплеуху. Хлопнул по щеке смачно, так, что голова мужичонки впечаталась в дерматиновую обивку стены.

– Главное, без паники. Я доходчиво объяснил? – Сергей сделал вид, что собирается еще раз ударить. «Конторщик» закрылся руками.

– Как скажете! Я просто! Был не прав! Извиняюсь! Как вам будет угодно!

В тамбуре тяжело затопали. Заскрипели открываемые двери. Кто-то явно большой и неуклюжий пробасил:

– Миха! Васек! Застряли там, или что? Через пять минут отчаливаем, – пассажиры испуганно вжались в сиденья. Голос немного стал тише, видно, бандит с кем-то советовался: – херня там вроде. Ничего не слышно. И братья не отзываются.

– Свалили уже, – беззаботно прошептал собеседник.

– Может, и так. Пошли, проверим для порядку.

Сергей встал в проходе, спрятав руку с наганом за спину, в полной готовности прихватить с собой на тот свет еще парочку разбойников.

Двери заскрипели, в вагон зашел перемотанный пулеметными лентами огромный, похожий на медведя человек. Бандит, бегло зыркнув в сторону трупов старухи и купца, уставился на Сергея и качнул в его сторону дулом трехлинейки, казавшейся совсем игрушечной в его огромных лапищах.

– Ты чего встал? Борзый, что ли?

Сергей, быстро перебравший в мозгу тысячи ответов, сделав глуповатое лицо, ответил:

– Марута я. Напарник Михи. Кореша мы. Он позвал на делюгу.

– Какой такой Марута? Не, не припомню. А куда братишки подевались?

– Так они…

Не успел Сергей договорить, как «конторщик», потирая начинающую опухать щеку, заполошно заверещал, захлебываясь от собственной смелости:

– Этот! Он! Убил их! Ваших товарищей! Господа! Мы не виноваты! Зачем страдать из-за одной паршивой овцы! Все честно отдали! И деньги. И золотые вещи. А этот… Вот с ним разбирайтесь!

Марута замер, понимая, что на этот раз по-легкому не проскочило.

Время вдруг стало вязким и тягучим, зависло, заморозив ощущения на одной звенящей от напряжения паузе. Громадный медведеподобный мужик в проходе и замершие в ужасе пассажиры, и даже вагон – все превратилось в одну мертвую, застывшую декорацию.

Сергей смотрел, как глаза «медведя» наливаются кровью, как дуло винтовки неотвратимо поднимается, выцеливая место где-то на уровне груди. Марута с сожалением осознал, что не успевает выдернуть спасительный наган: не хватает жалкой доли секунды, которая решает, кому из них двоих остаться в живых, а кому свалиться, превратившись в бесполезную кучу мяса и костей.

Неожиданно из-за спины здоровяка кто-то беззаботно произнес:

– Тит, остынь. Мой кореш это.

Мужичина удивленно замер и, не отводя от Сергея винтовку, растерянно ответил:

– Серьезно? А чего он братьев завалил?

– Их дела. Видать, было за что. Так, Марута?

Из-за спины Тита юрко выпрыгнул ладно скроенный смуглый паренек лет двадцати пяти. Мягким движением опустил оружие напарника и улыбнулся опешившему от такого поворота событий Сергею одними глазами, в которых сверкали до боли знакомые озорные проблески.

– Здорово! Братюня! Вот так встреча! Скажешь, не признал? Деревня! А кто тебя, дурня, в карты шпилить учил? Ну?! Припоминай!

Сердце Сергея снова начало биться, будто мокрая жаба отпустила его из мерзких холодных лап. Пружина мира разжалась, запуская ход событий в привычный жизненный ритм.

– Ромка? Цыганенок?! Братка, не представляешь, как я рад!

«Медведь» озадаченно почесал затылок, на секунду задумался и изрек тоном, не терпящим возражений:

– Цыган, это самое. Дружба дружбой, а корешей наших твой знакомец ухайдакал! Я б его тут шлепнул, но из уважения к тебе давай его к Бесу отведем. У атамана голова большая, пусть он решит, как быть по понятиям.

Сергей поежился, увидев, как по лицу старого приятеля, надувшего его в Браславе в три карты, черт упомнит, в каком году, пробежала легкая тень. Было понятно, что Цыган быстро что-то соображает и, судя по его недовольной гримасе, то, что надумал, не слишком радует. Изображая безмятежность, Ромка тряхнул залихватски закрученным чубом, сплюнул и фальшиво-бодро проговорил:

– Говно вопрос, Тит. Твоя правда. Бес разберется, – Цыган развел руками, как бы говоря Сергею «извини, браток, вот такая несложуха получается». – Ну, чо, Марута? Не ссы, главное, все будет пучком. Лично за тебя зуб дам атаману. Авось кривая вывезет. Пошли?

Сергей покорно кивнул головой, соглашаясь, и медленно побрел к выходу, с трудом протиснувшись между перегородкой и дородным Титом. Не оглядывался специально, а в душе молил Бога, чтобы стукач «конторщик» не вспомнил о Мире. Походя так взглянул на языкастого, чтобы у того сомнений не осталось – еще одно слово, и ты труп. Мужичонка, почуяв опасность, покраснел и демонстративно отвернул вихрастую голову к окну.

В спину дышал Тит, «подбадривая» трехлинейкой Сергея, который слегка расслабился: слава Богу, пронесло, все в порядке, главное, с Мирой ничего не случится. Вот он, выход на откос дорожного полотна. Сойти, уводя опасность от любимой женщины, а дальше как карта ляжет. И вдруг именно в этот момент неожиданным ударом в спину прозвенел не терпящий возражений голос любимой:

– Эй! Господа, бандиты! Постойте! Я с ним. Мы вместе ехали. Вместе и выйдем.

* * *

«Конь – огонь. Высокий, стройный. Умные влажные глаза, длинные ноги, стать, все при нем. Одно слово – ахалтекинец. Послушный каждому движению, ласковый, как кот. Но не лежала душа к нему. Жалкое подобие моего Серко. Машина для передвижения, не более. Или очерствел настолько, что не могу привязаться к кому-то, кого можно потерять безвозвратно? Наверное. Не конь виноват. Сам стал другим».

В легкой досаде на себя за то, что поддался самокопанию, Стас слегка пришпорил жеребца. Тот всхрапнул удивленно и перешел с шага на рысь. Булату даже пришлось натянуть поводья, удерживая излишнее рвение послушного животного. Ротмистр почти физически ощутил, как привстали в стременах бойцы особого отряда. «Что не так? С чего командир прибавил ходу?»