Книга Правила первокурсницы, страница 42 – Аня Сокол

— Вам, что даже не интересно, что тут написано?

— Не особенно, — Крис улыбнулся скупо и иронично. Так улыбался папенька, после того, как матушка битый час рассказывала ему, какой замечательный сатин она купила на днях в новой лавке. — Но вы же все равно мне расскажете, не так ли?

— Это моя обязанность, — развел руками мистер Вильетон, его улыбка наоборот исчезла, а тон стал отрывистым и деловым. — Согласно этому постановлению, — рука снова коснулась правого листа, — вы, мистер Оуэн, являетесь последним представителем рода Кейл Гоур Муньер, а посему являетесь наследником не только имени, но и всех активов. Как только я поставлю здесь подпись, все состояние и недвижимость полуночных волков — ваше.

— И только-то? — хохотнул рыцарь. — Не будете ли вы столь любезны, мистер Вильетон, поставить на этом документе свой автограф? — попросил он. — И сэкономим нам всем время.

— Это самая лучшая попытка за… Дайте подумать, за все десять лет, что я возглавляю столичное отделение Эрнестальского золотого банка. Вы будете удивлены, мистер Оуэн, но еще никто не догадался вежливо попросить, все больше угрожали.

— А если я отдам вам половину состояния? — все так же весело предложил Крис, словно мы все сейчас сидели в гостиной и разгадывали шарады.

— А подкупить пытались не раз, хотя надо сказать, ваше предложение самое щедрое. Увы, — управляющий развел руками, а потом снова сложил их на животе. — Я был бы рад помочь, но это не в моих силах. Гербовая бумага не примет ничью подпись, только Муньера и только сделанную моей рукой. Вы же знаете, какой магией обладал род, на родство с которым претендуете?

— В общих чертах, — ответил рыцарь.

— Тогда на всякий случаю поясню. Подпись на этом документе должны поставить вы, но моей рукой. Вы должны выйти из себя и стать мной, как бы бредово это не звучало, — словно извиняясь, закончил объяснять мистер Вильетон.

Так я и знала, что испытание будет магическим.

— А второй документ? Приказ о представлении меня к княжеской награде? — поинтересовался Крис

А черноглазый рядом со мной тихо хохотнул.

— Почти угадали, — с улыбкой кивнул управляющий. — Это акт о вашем добровольном поступлении в собственность Эрнестальского золотого банка.

— Мне нужно заставить вас подписать и его? — удивился барон.

— Не волнуйтесь, я подпишу его добровольно примерно через два часа, когда истечет время, отведенное для испытания. — Мистер Вильетон взмахнул рукой и в зал внесли большие песочные часы. Они были размером с бочонок бургундского и наверняка такие же тяжелые. Руки у рыцарей-охранников подрагивали от напряжения, когда они поставили конструкцию на пол.

Странная вещь, которая выглядела скорее данью традиции, нежели необходимостью. Уверена, в кармане мистера Вильетона есть современный брегет, как и у доброй половины присутствующих, оказавшихся в этот час в главном зале банка.

— Их перевернут четыре раза, и когда упадет последняя песчинка, я буду вынужден поставить подпись вот на этой бумаге, — указал он на левый лист, который сделает Криса рабом. — Приступайте, — отдал он команду и охранники банка, приподняли часы и перевернули, каменная подставка гулко ударилась об пол. Золотистый песок тонкой струйкой потек вниз.

Я посмотрела на Криса. Зал замер, и… Ничего не произошло. Совсем.

— Вам нужно время на подготовку? — уточнил мистер Вильетон.

— Мне нужна кружка горячего бульона и еще не отказался бы от хлеба с сыром. Не люблю «выходить из себя» на голодный желудок, а сегодня, — он бросил на меня быстрый взгляд, — мне так и не дали поесть.

— У нас тут не ресторация, но почему бы и нет. Будем считать это последним желанием свободного человека. Элиза, — позвал управляющий девушку, что помогала мне привести себя в порядок и та быстро вышла из главного зала.

— Я, кажется, продешевил, — рассмеялся Крис. Но это был горький смех. Я бы сказала обреченный. Наверное, поэтому мистер Вильетон даже не улыбнулся.

В зале снова установилась гулкая тишина, а по стеклянному сосуду часов продолжал течь песок.

Все смотрели только на мужчин за центральным столом и ждали. Я ждала, беспокойство лишь усилилось. И в какой-то момент даже показалось, что оно не связано с тем, что происходило. Но это было глупо. Самое важное — это испытание, ведь так? Что может быть значительнее Криса, сидящего в кресле напротив управляющего и готовящегося примерить рабский ошейник? Я видела, как он сжимал пальцами подлокотники вопреки ироничной улыбке. И все же, что-то меня беспокоило, что-то помимо происходящего в зале. Я не отрывала взгляда от рыцаря, и тут… Вернулась Элиза с подносом, на котором исходила паром чашка с отваром и стояла тарелка с ломтями хлеба и сыром. Оуэн обхватил рукой чашку, и в этот момент я поняла, что вызывало беспокойство. Его рука. Та самая кисть, которую порезало обломком стены, по которой текла кровь. Крису в отличие от меня не оказали любезности и не дали умыться и почистить одежду. Его руки были грязными, кожа покрыта серыми разводами, но…. Девы! Кожа под ними была ровной, никакой запекшейся крови, никакой раны на тыльной стороне кисти. Но я же сама видела! Видела! Но остальные, казалось, ничего не замечали.

Один из клиентов закончил свои дела и с явным сожалением покинул банк. Швейцар придержал для него дверь, но в тоже время не пустил в зал дородную женщину в меховом манто, вежливо, но твердо, что-то ей объяснив. Надо полагать, в ближайшие два часа новых клиентов банк обслуживать не будет. Интересно, чем они это объяснят? Пришествием дев, которые заглянули в хранилище, чтобы оформить кредит под малый процент?

Я вздрогнула от гулкого удара каменной подставки об пол. Первая из четырех отсечек пройдена, песок закончился, и рыцари перевернули часы.

— Чего они ждут? — спросила я скорее у самой себя, чем рассчитывая получить ответ. И, тем не менее, получила его.

— Они ждут, что он проявит магию рода, — тихо произнес черноглазый, и я повернулась к нему, не могла не повернуться.

— Это неправильно, — покачала головой я. — Не все Муньеры были отмечены даром богинь

— Не все, но имя и состояние перейдет только к тому, кто будет отмечен. Таково завещание последнего Муньера, — бывший лакей побарабанил пальцами по подлокотнику своего кресла. Немного нервный жест, хотя с чего ему дергаться?

— Вы слишком осведомлены для лакея, — только и смогла прошептать я.

— Вы правы, леди.

— В чем?

— Я слишком осведомлен для лакея.

Элиза снова подошла к столу, чтобы забрать поднос опустевшей посудой. Скрипели перья, покачивалось пламя в светильниках…

Я что одна тут переживаю? А у мужчин стальные тросы вместо нервов и паровой котел вместо сердца?

— Как думаете, во сколько такого раба оценит банк? — спросил вдруг один из серых псов, сидящих у стены. Громко спросил, так чтобы Крис услышал. Я вздрогнула, что не укрылось от взгляда черноглазого.