Книга Беспредельщик, страница 59 – Анна Штогрина

Когда подруга замялась и согласилась, у меня от страха задрожали руки. А что если моего Платона кто то к рукам прибрал?!

Но тут же себя успокоила. Стервознее сучки, чем я, еще в мире не родилось. А я своего мужика не отпущу. Даже если он сам еще об этом не знает.

Я вошла в простую маленькую нотариальную контору. Постучалась в дверь кабинета. На ресепшене никого не было. В этом районе видно не принято кормить персонал. А бесплатно секретари работать отказываются.

После громкого "войдите" я сразу прошмыгнула за дверь. Порылась в сумке и достала деньги. Я оплатила консультацию нотариуса наперед, чтоб мужичок в очках был посговорчивее. Он с умным видом зарылся в допотопный компьютер. Тот отказывался работать и зависал. Наконец, он написал мне на листике собственника квартиры, в которой я с Платоном проживала. Я прочитала "Федоров Александр Александрович".

Что значило, квартира — не на Салойлове!

— Вы внимательно разобрали что там написано в мониторе? — переспросила я.

Мужик по деловому нахмурился.

— А можете проверить, что еще имеется у этого Сан Саныча? — мило улыбнулась я.

Через пару минут поисков мне выдали еще один адресок неподалеку.

Раздосадованная тем, что Самойлов не числился собственником, я поспешила по указанным координатам.

Расследование продолжалось.

Я прошла несколько кварталов и свернула в переулок. Какие то гаражи и разваленные хибары довоенной постройки окружили меня. Разглядывая жителей этого района, мне уже даже бомжи возле квартиры казались обедневшей интеллигенцией. А бабулька, продававшая все, что дома криво лежит — аристократкой.

Тут вообще был притон цыганей и наркоманов. Обнаркоманенных цыганей.

Я очень жалела, что не взяла Лешку с собой. Потому что мрачные толпы бездельников палили меня голодными взглядами.

— Здравствуйте, девочки, — обратилась я к пенсионеркам на лавочке у очередного клоповника, — Не подскажете, красавицы, где Сан Саныч живет? Я его родственница.

Бабульки переглянулись и растянули морщинистые лица в беззубых улыбках.

Глядя на них, сразу вспомнились улыбки старых негров из Кении. У них тоже с зубами напряжонка.

— Так там он, в дальнем доме, — махнула одна.

Я отвесила ей воздушный поцелуй и поспешила к лачуге, которую они гордо назвали домом.

Отодвинула картонную дверь и переступила дохлого кота на пороге. Присмотрелась к животному тщательней. Оказалось он просто спал. Ну или действительно умирал от голода. Потому что его бурые облезшие бока прилипли к ребрам.

Кошак глянул на меня желтым глазом и отрубился. Нормальный ход.

В наркоманском райончике видно даже животные употребляют.

— Сан Саныч, это я, Лили, — громко прокричала, боясь входить глубже.

Я была без распиратора, а вонь в доме стояла такая, что я слепла и глохла.

Вокруг горы мусора. Прозрачные полиэтиленовые мешки с пластиковыми бутылками. Несколько стоптанных ботинок на полу. И на них же сверху мятые грязные кофты. И кот…который в отключке остался на пороге. Постояв пару минут, я уже его понимала. Это пиздец! Сама б легла уже рядом.

— Кто…кто там? — скрипучий голос дедугана вывел меня из мыслей про кота.

Я уже подумывала перекинуть его ногой за порог. Пусть подышит свежим воздухом, может оклемается.

— Это я, Лили, — снова повторила я.

Дед зашаркал и вышел на свет.

Я охнула. Явление Христа народу!

Тощий и сгорбленный с длинными седыми волосами и в лохмотьях, именно он являлся хозяином квартиры, в которой мы жили. Вот так сюрпризик!

Ай да Платон!

— Доченька, я тебя не знаю, — ответил дед, всматриваясь в мое лицо.

— Ну как же. Я ведь двоюродная внучка, тети Галы, по отцу сводной сестры прадеда Александра. Я вот вас по фотографиям из юности, сразу узнала, — я ему улыбнулась во все тридцать два зуба, и задержав дыхание, приобняла старика за плечи.

Тот тщетно пытался переварить степень моего родства. Потом махнул на это дело и радушно улыбнулся. Тоже беззубым ртом. У них тут на районе видно один стоматолог орудует. Всем Голливудские улыбки делает.

— Ой, проходи, родная. Чай будешь? — участливо спросил дед.

— Конечно, чего бы я к вам ехала из Сибири, — я смахнула с табуретки на пол засохшие носки и села, как королевна.

— Так проходи в комнату, — участливо позвал гостеприимный хозяин.

— О нет. Спасибо, дедуль. Я лучше здесь посижу, поближе к воздуху…у меня это…боязнь закрытых пространств. В тайге заболела, — молола я чушь, чтоб выбить деда окончательно из колеи.

Поток неадекватной информации его дезориентировал. Он забыл за чай и присел на лавку.

— Слушай, дедуль, я брата ищу. Самойлов Платон, ни о чем не говорит тебе имя? — со скучающим видом спросила я. Так, чтоб дед не заподозрил неладное. Он напряг извилины.

Его осенило.

— Так это мой арендатор. Он у меня через девочек в агенстве недвижимости квартиру снимает…так получается, он мне тоже родственник?! Вот почему он согласился на сто двадцать долларов. Обычно за ту квартиру больше ста не давали, — ошарашенно проговорил дед.

Я вздохнула. Сердце запрыгало как по высоковольтным проводам.

Гадкий Самойлов! Очень плохой обманщик! Я все это подумала грубыми матами…

Получается, он снял бомжовскую квартиру и запер меня в ней. А я тут сгораю от любви, ищу его, как дура. Машину продала!

Ох, е! Ну и влипла же я в дерьмового мужика!

Может и с арестом за угон машины была подстава, чтоб избавиться от меня.

Черт, только не плакать.

— Дедуль, а давай я выкуплю у тебя эту квартиру. Мы ведь с Платоном родственники. Тебя ж совесть замучает с нас деньги каждый месяц брать. А так, продашь мне ее, себе…ремонт в доме сделаешь… Кота покормишь! Сколько хочешь за ту берлогу? — переведя дыхание спросила я.

Пошел ты, Самойлов. Я сбегать, как ты не собираюсь. Да и привыкла я в ней жить. У меня там Лешка под боком. По ходу единственный верный мужчина, который меня не обманывал и не использовал.

— Нууу. Я не думал ее продавать. Все таки я кормлюсь с этих денег, — глаза деда загорелись хищным азартом, — Думаю тысяч сто, нормально будет.

Если б я пила чай, то точно поперхнулась бы.

— Рублей? — переспросила я.

— Ты что, внучка, долларов! В ней сто тридцать метров. Да, ремонтик так себе, но зато район какой…

— Дедуль, ты что же это, решил на родственнице из Сибири нажиться?! Даю десять и ни цента больше! — уверенно проговорила я. А дед то хитрожопый оказался!