Онлайн книга «Три кота на чердаке, или служанка в проклятом доме»
— Первый садовник за две сотни лет, — сварливо сообщил один из дубов недовольным голосом, — Так мы вам его и отдали! Кошусь на Акэля, тот, бедолага, хмурится, и в глазах боль, застарелая и горькая. А чему тут удивляться? Правда льётся из него, призвание тащит вперёд, и ничего не попишешь, тут никакая пафосная простынка не поможет: такие не отступаются от своей правды, потому что она и есть их суть. Жаль только, что люди не хотят знать того, что он может сказать им; они всегда предпочтут ей ложь — что они особенные, любимые, замечательные — у кого где чешется, как говорится. — Что тут на этот раз происходит? — вопросил невесть откуда материалозовавшийся Мэрдо, сложив руки на груди. — Элле, помогите! — завопила девица, которую мне уже хотелось освежевать, — Бог направил нас к вам, чтобы убить вашего садовника! Он — порождение тьмы! — У-у-у, понятно, — хмыкнул Мэрдо, — Этот у нас да, всем порождениям порождение. Эй, исполняющий обязанности гласа свыше, не пора ли тебе проснуться? Пророк, до того безуспешно пытавшийся сжечь державшие его ветви, вдруг задёргался и обмяк, будто марионетка с обрубленными ниточками. Ещё секунда — и вокруг поплыло мерзкое, подозрительно знакомое хихиканье. — Ты ломаешь мне кайф, — пропищал вдруг тип в простыне мерзким голосочком, — Разве можно быть занудой? Я тащу тебе корм, стараюсь, а ты даже не даешь мне насладиться. Никакой фантазии! Последователи одержимого разразились кучей — вне всяких сомнений, навозной, — воплей и ругательств. Мэрдо поморщился: — Угомони свой зверинец и веди в дом. Борцы со злом тут же замерли, глаза их остекленели, а потом загомонили на разные голоса. — Ты… — …вечно… — …портишь… — …веселье… — …шеф! Наш демон фыркнул и махнул рукой, приказывая деревьям отпустить — видимо, будущий ужин? Вспомнились тятины слова: "Нет в анамнезе колдуна худшего признака, чем ощущение "абсолютного познания истины" либо веры в подобное утверждение, чьими бы губами оно ни было высказано; если вдруг вас посетило чувство полной ясности — сожалею, но вас нужно спасать." — Вот почему вас годы, перерождения и прошлый опыт ничему не учат? — возмущался Мэрдо, — Ну не хотят они знать правду, не хотят они её слышать, неужели так сложно понять? В остальном-то вы — неплохие ребята, умные, поговорить есть о чём, но это же просто мрак: оставишь на пять минут — его уже на казнь волокут. Акэль явно вознамерился что-то ответить, но был прерван хоровым хихиканьем наших гостей. — Шеф, мне кажется, или вы опять приютили Пророка? — Поговори мне ещё, — фыркнул наш демон. Я, все это время копавшаяся в памяти, решилась наконец вопросить: — Легион, а не ты ли это? — О, мы знакомы? — снова порадовали нас гости синхронным говором, от которого менее психически устойчивому существу захотелось бы слегка упасть в обморок, — А почему это я тебя не помню? Я только плечами пожала — знать, мол, не знаю. Не объяснять же каждому встречному и поперечному, что была тогда ещё духом, а не человеком? — В любом случае, я здесь не затем. Я послан, так сказать… Говорят, готовится что-то большое, да? Двери межмирья неспокойны, от имени Императора Западного Престола меня шлют сюда, Камни Силы накалены… Неужели время, наконец, пришло, шеф? Уй… если бы на меня Мэрдо так посмотрел, я бы уже оплыла, чисто свечка, а Легион знай себе кривляется да хихикает. Ну да он всегда не без странностей был, если разобраться. — Уводи кукол в подвал, — коротко приказал Мэрдо, — Там и поговорим. — Да-да, — хихикнул Легион, — Азъ есмь… Я вспомнил тебя, кошечка. Грядут, грядут интересные времена… На этой оптимистичной мысли хор паломников-колокольчиков благополучно покинул нас. — Эм… Господин? — Акэль шагнул вслед собравшемуся уйти демону, — Что с ними будет? — Ужин, — усмехнулся Мэрдо, — Неужто были сомнения? — Но… Я не имею никакого права вмешиваться, и все же: неужели вам можно направо и налево есть людей? — Нельзя, — легко согласился наш демон, — Иначе придёт злой Незрячий, использует печать… Ну, дальше ты догадываешься, думаю. Только вот ребят вроде этих по нашему с ним договору я могу забирать себе. Все довольны: ему — меньше неверных, мне — больше еды. — Это лицемерно. — Это, милый мальчик, всего лишь межведомственная политика, она всегда лицемерна. А ещё — отличный способ не сожрать с голодухи, например, тебя — оформлено и запатентовано. К слову об этом, у вас на кухне что-то горит! — Акэль, ну чтоб тебя, пирог же! Я просила! — воплю, волоча за собой мальчишку на кухню — и для дела надо, и от демона и их завтрака подальше. Нечего ему, он ещё нервный! — Извините, я просто не хотел оставлять вас одну с этими. А пирогу все равно суждено было погибнуть! Это я вам, как Пророк, говорю! Кошусь на покрасневшие щёки мальчишки и только вздыхаю: с его-то даром ещё и врать не уметь — просто горюшко. — Все вытащила, — говорит нам задумчиво Ноэль, сидя на кухонном столе — чисто какое-то особенно экзотическое блюдо! — и меланхолично поглощая пригоревший чуть ли не до головешки пирог. — И как оно? — вопрошаю подозрительно. — О, вкусно, — отзывается подруга, — Только корочка немного подрумянилась. А у вас что? Домовые сказали, там Пророки пришли? — Не, это идиоты какие-то, — буркнул, чуть ли не заикаясь, Акель. В присутствии Ноэль он всегда терял своё хваленое красноречие и правдолюбие: смущался, чисто ребёнок. Впрочем, сколько ему годков-то по человечьим меркам? Хорошо если восемнадцать стукнуло, из которых он парочку провёл в объятиях скархла. Неудивительно, что при виде симпатичной ему девы парень краснел, как зарево пожара, и сражал наповал своим косноязычием. — О, понятно, — сказала Ноэль, — Могу составить тебе компанию в саду, если хочешь. Тебе может пригодиться эльфийская магия этого тела, так? — Нет. То есть да. В смысле… — Так, — прекращаю этот лепет волевым усилием, — Берите-ка вы вот эту корзинку, покрывальце и валите в сад — я буду готовить пирог, а это занятие интимное, не то что всякие там консумации брака, так что нечего здесь толочься. Чтобы до ужина я вас тут не видела! Ноэль благодарно улыбнулась мне и вымелась прочь, за ней хвостиком ушёл Акэль. А я… тихо попросила Бонни с домомвыми тоже исчезнуть, а, оставшись одна, распахнула окно и невидящим взглядом уставилась на лабиринт, позволяя ветру утихомиривать бушующий в душе жар. Ох, как же повезло людям! Им даровано забвение, и тысячелетнее прошлое не тяготит их, восставая в памяти овеянными песками образами. Что ты наделал, Тари? Кем стал? И, главное — готова ли я помогать тебе, такому? Ради чего Предназначение свело нас здесь — древних, забытых, сделавших в свое время очень разный выбор? |