Онлайн книга «Отец моей малышки... за кафедрой!»
Но вместо этого Зорин разворачивает меня к себе лицом и заставляет посмотреть на него – физически заставляет, поднимая пальцами мое лицо за подбородок. – Выходи за меня замуж, Лиля, – повторяет настойчиво. – Ты не пожалеешь, клянусь. Я с трудом давлю вздох разочарования. Ну, что за «замуж невтерпеж»? Неужели он не понимает, что я не могу вот просто согласиться после всего, что он тут натворил? Однако, ответить так, как должна была, мне не дают. Подбегает Масюня и чуть ни с разбегу запрыгивает мне на руки, пачкая меня измазанными в грязи ботинками. – Усла? Эта стъясная тетя узе усла? – испуганно выглядывает она из-за моего плеча. Я обвиняюще смотрю на Зорина, взглядом призывая его ответить ребенку. – Скоро уйдет, – спохватывается он. – Я поругал ее за то, что она накричала на маму и бабушку. Но хочу, чтобы ты знала, что эта тетя – она не просто тетя, она тоже твоя бабу… – Тшш! – цыкаю я. Не хватало сейчас грузить ребенка еще и этой новостью! Бабушка ассоциируется у Масюни с добротой, лаской, кухонным фартуком и оладьями по выходным. А не с этой надменной кикиморой в пальто с меховым воротником. За эти пару дней я уже привыкла, что Зорин – ласковый и терпеливый со мной, желая искупить вину, а потому вздрагиваю от неожиданности, когда он вдруг объявляет бунт на корабле. – Эта тетя – твоя родная бабушка, Машенька, – прищуриваясь и избегая моего взгляда, заканчивает он свою фразу, и я вижу, как Масюнины глазки расширяются по мере того, как она переваривает услышанное. – Бабуска? – ахает она. – Иссё одна? – Еще одна, – кивает Зорин. – Их же две обычно – мамина мама и папина мама. Раз я – твой папа, значит моя мама – твоя бабушка. Правильно? – Эта стъясная тетя – твоя мама? – ужасается Масюня. Я снова прыскаю со смеху и вдруг обращаю внимание на то, что в доме все стихло – что наши матери больше не ругаются, а из приоткрытого окна кухни доносится еле слышно свист кипящего чайника и какой-то сладкий запах, словно кто-то поставил разогревать выпечку в духовку. И понимаю, что мой ректор не зря все это затеял с Машей. Сообразил, небось, что ко времени. Все еще не решив, протестовать мне или позволить ему разрулить эту ситуацию самостоятельно, склоняюсь к последнему. Все же, он замутил эту кашу. Вот пусть теперь и расхлебывает. Но если у моей дочери из-за всего этого дурдома будет психологический стресс, я ему такое устрою – мало не покажется! – Пойдем познакомимся, – протягивает он руки Масюне, бросая на меня вопросительный взгляд. – Обещаю, что тетя совсем не такая страшная, как кажется. Разве что нервная. Нервы у нее, понимаешь? – Нелвы? – дочь плавно перекачевывает к своему папке на руки, я с неохотой отпускаю. – Да, нервы. Знаешь, такие клетки в голове… Да и не только в голове. Серое вещество, нервные окончания… Не слышала? – У тебя селое весество в голове? – Надеюсь, – Саша усмехается, идя с ней к дому. – А у тебя? Нету? Уже с легким ужасом в глазах Масюня мотает головой. – Ладно, пойдем. А то там две твои бабушки изрядно потрепали себе это серое вещество… Будем восстанавливать. На пороге он вдруг оборачивает и смотрит на меня – долго, пробирая пристальным взглядом до самых костей. – Что скажешь? – спрашивает наконец. Я сразу же понимаю, о чем он. И отчего-то меня бросает в жар – из всех возможных ассоциаций с семейной жизнью мне почему-то вспоминается… его голое тело. Как я снова смогу лежать рядом с ним и часами не спать, любуясь этим надежными мускулами, этим подтянутым, крепким животом… и всем тем, что ниже… Моргаю и резко опускаю взгляд, боясь, что мои «влажные» мечты как-нибудь отразятся в моих зрачках. Знаю, что бесполезно, потому что наверняка я уже красная, и щеки выдают меня похлеще томных, замутненных взглядов. Дура, дура! Как можно довериться этому человека и согласиться стать его женой, только потому что хочешь секса с ним?! А про секс без обязательств ты не слышала? Может, с него и начать? Вывести его из системы, а уж потом, на трезвую голову, решать? – Я не могу ничего сказать сейчас… – бормочу, отворачиваясь и обнимая себя руками. А на глазах уже наворачиваются слезы – как было бы хорошо сейчас, если бы я могла отбросить все обиды и согласиться! Как было бы счастливо! Нельзя! – беззвучно цежу одними губами. Нельзя так быстро сдаваться человеку, который только вчера притащил тебя в свою берлогу под угрозой шантажа! Жениться он, видите ли, хочет! Накупил дорогих трусов и думает этого достаточно?! Спиной я чувствую, что его уже сзади нет. И от этого еще обиднее! Просто взял и бросил меня тут одну! Нет чтобы поуговаривать, на колени стать, что ли? Прощения попросить! Предложил, отказалась и он тут же слился! Жених называется… Хлюпнув носом, я разворачиваюсь, чтобы пойти в дом и сразу же в свою комнату, сделав вид, что мне на все наплевать… И тут же меня хватают и вжимают в столб – руками, большим, крепким телом, губами… Распластывают, подхватывая руками за ягодицы… – Моя… – рычит Зорин, сжимая мои волосы на затылке в кулак. – Ты – моя… Задыхаясь, я хватаю его губами в ответ – сильно, больно… Хриплю, кусаю за нижнюю губу, чувствуя кровь… Подтягиваюсь и вцепляюсь пальцами в его волосы, сжимая их под корень, словно хочу выдрать клок… И он терпит – даже помогает мне, коленом упираясь между бедер, поддерживая на весу и вызывая резкие, горячие волны, расходящиеся по телу... Он ведь специально это делает – понимаю растекающимися под его натиском мозгами. Знает, от чего я немедленно и бесповоротно поплыву… Наш поцелуй похож на драку, объятия – на предсмертную судорогу. Это ненормально. Не здорово. Так не должно быть – когда хочется убить и трахнуть одновременно. Когда в любой момент на крыльцо могут выйти – моя дочь, моя мама, его мама… Но мне уже все равно. Мне плевать. Потому что в этот момент я осознаю то, что старательно закопала в душе годы и годы назад. Я действительно «его». Какой бы он ни был, как бы ни играл со мной и не издевался... И «секс без обязательства» меня уже не спасет. После того, как мы с трудом отрываемся друг от друга, наступает неловкость. Та самая, когда вдруг, совершенно неожиданно для себя переходишь невидимую границу и теперь мечешься между старой, привычной уже манерой поведения и другой, более приличествующей людям после тесного и довольно интимного телесного контакта. В такие моменты очень сильно понимаешь разницу между тягой тела и отторжением души. Впрочем, душа уже готова была сдаться, а вот мозг… мозг пребывал в полнейшей панике, требуя от меня бежать отсюда как можно быстрее, пока еще не поздно. |