Книга Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава, 4, страница 45 – Семён Афанасьев

— Расслабься! — уверенно предложила ему Камихата, подхватывая одноклассника под правую руку. — Ты должен выглядеть нашим королём, и смотреться в этой роли естественно. Вводная: тебе с нами комфортно и приятно.

— Может, ему массаж сделать в четыре руки? — неуверенно предложила следом Конно, обнимая парня со своей стороны и решительно просовывая ладонь под его левый локоть.

— Здесь, что ли? — на полном серьезе озадачилась Цубаса, рассеяно оглядываясь по сторонам. — Оно б неплохо, конечно… Тактильный контакт — он такой, сближает и расслабляет, но…

Договорить у неё не вышло.

— Да идите вы нахрен! — повторно взвился в воздух Асада.

— На расслабленность не похоже, — вздохнула Сора, не отпуская руки светловолосого. — Запорет весь спектакль.

— Цубаса, сделай с ним что-нибудь?! — удивлённо свела брови вместе Канако. — Чего он подпрыгивает, как живой угорь на сковородке?! Если мы ему действительно нравимся?! Ну какой из него король?! — зашипела Конно на полтона тише, демонстративно прижимаясь к локтю блондина грудью. — Он у тебя напряженный, как гитарная струна! Вот-вот лопнет!

— Маса. Слышал? — бывшая курсант взяла парня пальцами за подбородок и уперлась лбом ему в лоб. — Не позорь ни меня, ни девчонок! Быстро расслабился! И начинай тащиться…

— Да стесняюсь я! — сконфуженно признался Асада, расфокусированно глядя перед собой.

— Завязывай стесняться, — серьёзно предложила Камихата. — Мы тебя ещё периодически руками мять будем. Пальцами. При всех. А если ты сейчас стесняешься, тогда тем более будешь неестественно выглядеть.

— Как это — мять? — мгновенно насторожился Асада.

— Вот так! — подключилась с противоположной стороны Конно.

Заходя парню за спину и опуская пальцы обеих рук на его плечи.

Канако старательно и профессионально принялась разминать дельтовидные мышцы одноклассника:

— Иллюстрация, — мурлыкнула она ему на ухо.

— Фигасе. Приятно. — Без перехода впечатлился стеснительный Маса, перетекая лицом из пришибленного выражения в озадаченное. — Но что скажет Цубаса?

— В четыре руки ещё приятнее, — спокойно заметила Сора, расстегивая пару пуговиц и запуская руки под рубашку Асады спереди.

Впиваясь подушечками пальцев уже в его грудные мышцы.

— Бл#, я вперёд идти сейчас не смогу, — почти спокойно сообщил одноклассник, стоя солдатиком, с закрытыми глазами.

— Почему?! — Искренне заинтересовались обе массажистки, не прекращая работы.

— Стоит у него потому что, — простенько пояснила Кимишима. — Блин, у нас такая дикая ночь была, мы с ним шпокнуться так и не успели! Ни разу. Он сейчас просто стесняется. А без терапии эту выпуклость на его штанах просто так не уберёшь. Вопро-о-ос…

— Короля играет свита, — многозначительно напомнила Сора, не прекращая работу руками под рубашкой Масы спереди.

— Ну не здесь же?! — Цубаса озадаченно и возмущенно заозиралась по сторонам.

— Можете объяснить, зачем всё это нужно? — подал голос блондин, не открывая глаз и стоя по стойке смирно. — Я действую гораздо эффективнее, осведомленный об общем плане.

— Маса, что чувствует парень, когда его обхаживают три такие тёлки? — вежливо и спокойно спросила Икару.

— Царь. Я — царь. — Отстранённо ответил одноклассник.

— Вот. А ты, как царь, должен сегодня пожирать глазами Икару. В свою очередь. Весь день, не сводя с неё взгляда, — хлопнула парня по ягодице красноволосая. — Цели ясны?

— Угу…

— С задачей справишься?

— Уже не стесняюсь… Уже не стесняюсь… Уже не стесняюсь…

Присутствующие старшеклассницы дружно прыснули.

— Погнали, в общем, — подытожила Кимишима, сдвигая парня в сторону бедром и пристраиваясь сзади коляски Иоки. — Так. Ведите этого тормоза под руки. Я — с Икару. Вперёд.

— А что, я уже и не против. — Маса, так и не открывая глаз, увлекаемый под руки с двух сторон, двинулся к воротам. — Просто непривычно…

— Ты в Японии! — пропели хором четыре его спутницы, быстро переглянувшись перед этим.

И удовлетворённо задержав веки на мгновение в опущенном положении.

* * *

М-да. Антон Павлович Чехов не зря в своих дневниках японскую культуру выделял эмоционально и искренне.

Несмотря на реальную возрастную разницу в мою пользу, мои здешние несовершеннолетние одноклассницы в две минуты устраивают то, что грубо можно выразить словами "дали прочухаться".

Таким идиотом я даже не уверен, что когда-либо себя вообще раньше чувствовал.

Впрочем, за эту самую пару минут некая слаженность в наших действиях всё же наступает.

В ворота мы заходим действительно королевской процессией.

Меня вполне закономерно терзает такой непонятный момент: Цубаса то собственница в мой адрес (и здесь я с полным пониманием), то — как сейчас — покладистая рабыня из гарема, одна из многих.

Плюнув на условности, задаю ей этот вопрос в лоб.

— Люди делятся на своих и чужих, — удивляется в ответ она. — Девчонки — свои. Те были чужими.

Сора и Канако, прислушиваясь к её словам, прижимаются ко мне на ходу ещё сильнее.

Цубаса, перебрасываясь с ними вопросами на тему какой-то новой серии косметики, спокойно катит коляску с Икару.

— Бля. — Нейтрально констатирует моя половина, сбрасывая скорость. — Внимание на правую аллею.

С указанной стороны шагают Муроя, Уэда и ещё пара физкультурников, имен которых я не знаю.

— Да и х#й с ними, — нейтрально предлагает Икару, оглядывая всех нас и вопросительно поднимая бровь.

— О! Кошка, прыгнувшая в окошко! — без перехода ржёт Уэда, указывая пальцем на коляску.

Виснет неловкое молчание.

Аккуратно отсоединяю от себя чужие руки и, ускорив шаг, успеваю к месту слияния аллей первым:

— Это ты о ком только что? — загораживаю им дорогу так, что обойти меня можно только по песку сбоку.

* * *

Когда Маса двинулся к этим идиотам, девчонки напряглись.

— Спокойствие, — проворчала Цубаса. — Всё под контролем. Мы этого и ждали.

— А всё равно страшно, — поёжилась в своём кресле Икару.

Бывшая курсант с удивлением отметила про себя, что поясница у той работает совсем не так, как у парализованной.

— Ты смотри, — удивилась шёпотом Кимишима, не выпуская из виду правую аллею.

Маса тем временем задал свой вопрос, завел руки за спину и принялся перекатываться с пятки на носок.

— Да иди ты нахрен, — жизнерадостно предложил Уэда.