Онлайн книга «Чёрная осень»
|
Кем? Тут и начинается самое интересное. Держать специальную похоронную команду на каждом этапе - дорого. Солдаты не для того поставлены. Чиновник? Ага, это шутка такая. Чиновник с лопатой. Типа древнего зверя-дракона, все слышали, но чтобы увидеть? Это вряд ли. Поэтому хоронят каторжанина его товарищи по несчастью. Копают яму, опускают его туда, засыпают землей - и уходят дальше по этапу. Естественно, или раньше поднимаясь для этого, или потом задерживаясь в пути, так что и каторжане недовольны. Дмитрий на тот момент горел в бреду, и было ясно, что день, может два... Тащить его с собой? Ну уж - нет! Телеги с лошадьми для людей предназначены, не для осужденных. Оставлять на пару дней на этапе? В избе? А люди как рядом с этим будут? А потому... Выдал на следующий день чиновник справку, взяли бедолагу Дмитрия, еще пока живого... полуживого, почти мертвого, положили в яму - и даже землей забросали. Мужчине повезло дважды. Первое - у него как раз был кризис. Оттого и трепало его не на шутку, оттого и лежал он, что твой покойник. И кто поумнее мог бы обмануться, не то, что фельдшер, которому давно уж плевать было на всех каторжан. Сдох? Вот и ладненько, и пусть его... Второе - каторжане не стали его закапывать глубоко. Но тут понятно, кому ж охота возиться. Да и закапывали... Так, землей присыпали - и хватит. Сам подохнет. Дмитрий бы, безусловно, помер. Вмешался случай. Валежный ехал именно по Кареевскому тракту. И - из песни слова не выкинешь. Захотелось ему до ветру. Но когда ты устраиваешься поудобнее, и понимаешь, что под тобой кто-то стонет... Вот как хотите - это был самый критический момент в карьере бравого генерала. Он не опозорился. Хотя и мог бы. Вместо этого он натянул штаны - и принялся раскапывать плохо зарытую могилу прямо руками. Зачем? А кто бы на его месте поступил иначе, слыша стоны? Просто - кто?! Дмитрия он достал. Понял, что каторжанин, поди тут, не пойми - след от кандалов пропечатался четко, еще и сейчас было видно. А уж тогда-то... Кровавые язвы - и опарыши в ране. И земля, и... чудом не было гнили. Чудом Дмитрий не лишился ни одной из конечностей. Валежный и сам бы не ответил, зачем он потащил с сбой этот полуживой труп. Но потащил же! И раны промыл, и обработал, как мог, и выхаживал... Знал, что это бомбист. Все знал. Но... Сам он не мог быть мразью. И раз уж начал... если их связали дороги - так тому и быть. Дмитрий выжил. Постепенно встал на ноги, на это ушел почти год, достал себе новые документы, вернулся к прежнему ремеслу. Но - из уважения к Валежному, сделал это с поставленными условиями. Первое - не в Русине. Второе - бери любые заказы, но пусть при этом не страдают женщины и дети. Валежный понимал, что гарантия сомнительная, что такой человек, как Ромашкин - убивал, убивает и будет убивать, что мало ему еще было за все его грехи, но... Хелла проложила дорогу. Сейчас Валежный приехал к старому... другу? Приятелю? Брату? Он не знал, как назвать человека, которому дал жизнь. Спас жизнь, фактически дал вторую, сам выходил... считай - сын? Ирония судьбы, но ведь так оно и есть. И сидели они друг напротив друга, и пытался Валежный себя переломить - и не мог. А вот Дмитрий... - Плохо дело? - Плохо, - честно ответил Антон. - Если ничего не сделать, нас порвут на части. Борхум оторвет себе кусок, Лионесс, Ламермур, а на остатках некогда великой империи будут пировать освобожденцы. - Коллеги, можно сказать, - ехидно оскалился Дмитрий. - я даже подумываю присоединиться. - Учитывая твои заслуги, место в правительстве тебе обеспечено, - огрызнулся Валежный. - То есть в центральном комитете. - И мне нельзя будет никого взрывать. Такая скука... Дмитрий явно насмешничал. Он все видел. Видел, как тяжело на душе у Валежного, видел... А что тут сделаешь? Ничего. Вообще ничего. Или...? - У меня к тебе будет просьба, Дмитрий, - тихо, но твердо произнес Валежный. - Слушаю? - Борхум. Я хочу, чтобы ты поработал там. По специальности. Условия те же. Мирное население по возможности не трогать. Женщин, детей... А вот штабы, склады, транспортные коммуникации, заводы - и прочее подобное, прошу без всякой жалости. И не забывай про воззвания и лозунги! Ты же за идею воюешь... за мою... Такого Дмитрий не ожидал. Может быть, несколько акций в Звенигороде, может... но чтобы - так? - Антон, я... Куда и позерство делось. - У меня есть некоторые сбережения. Вот название банка и номер счета. Бери сколько надо, хоть все. Но мне хочется, чтобы этой зимой в Борхуме растаял лед. И - покраснел. Некоторое время Дмитрий молчал. - Ты понимаешь, о чем ты просишь? - Да, - кивнул Валежный. - Мы не сможем драться на два фронта. У меня есть верные мне части, но если я сниму их с границы - Борхум ударит. И Лионесс с Ламермуром не преминут откусить кусочек. А вот если у них начнутся проблемы... Дмитрий медленно кивнул. - Начнутся. Если ты пожелаешь - начнутся. - Я прошу тебя. Я понимаю, что это... что грех будет на моей душе, не на твоей. Дмитрий качнул головой. Положил свою руку поверх руки Валежного. Странно это выглядело. Сын крестьянина. Рука, что лопата, в мозолях, с короткими пальцами, обломанными ногтями - отродясь Валежный не смотрел за маникюром! И рядом рука тора. Да, Дмитрий был благородного происхождения. Узкая кость, тонкие пальцы с ухоженными ногтями, белоснежная манжета прячет след от кандалов на запястье... И все же это руки друзей. А в чем-то и больше, нежели просто друзей. - Я выполню твой заказ, Антон. - И не надо денег. - Дмитрий, - надавил голосом Антон. - Не хочешь за работу - возьми на расходы. - Хм... если только так. Хорошему клиенту - скидка. Валежный криво ухмыльнулся. - Берешься? - Да. Этой зимой Борхум захлебнется в крови. Мое слово. - Спасибо тебе... брат. - У Хеллы снежинками сочтемся, брат. Мужчины понимали, что Валежный сейчас фактически приговаривал себя. Он никогда себе такого не простит. Но... |