Онлайн книга «Клуб "Твайлайт". Часть 1»
Огромный двухдверный холодильник в столовой-кухне был пуст и отключен. Марина включила его, и он мягко загудел, подвывая. Пиксель с интересом заглянул на нижнюю полку и разочарованно отступил к миске. Кормить его полагалось особым диетическим кормом, который нашёлся над раковиной. После ветхого душа в профилактории, пенная ванна показалась Марине райским удовольствием. Она нашла для себя в ящике над плитой мятный чай и крекеры с чёрным перцем. Старательно хрустя, попыталась заглушить увертюру к Бортнянскому в голове. Она поднялась к себе и вышла на балкон с чашкой. Вечер был свеж. Он принёс запах абрикос, бархатцев (Марина даже вспомнила, как эти цветы называла бабушка — «чернобривцы») и морской соли. Деревья закрывали вид на соседний двор, но там горели садовые светильники и через ветви блестела вода в бассейне. Приглушённо доносилась знакомая мелодия, Марина её узнала: инструментальная «Саммэртайм» из «Порги и Бесс». Похоже, тут не один Кардашев — меломан с уходом в прошлый век. Пиксель вышел следом, принялся с чавканьем вылизываться. — Я как принцесса в башне, правда? — спросила у него Марина. — Только трубадура не хватает. Кот посмотрел на неё с сомнением. — Ты прав, век трубадуров прошёл. Но с одним я всё-таки была знакома. Рассказать? Марина глотнула чаю и облокотилась о перила…. Мергелевск, ЮМУ, декабрь 2006 года Вадим появился из темноты ниши, словно привидение, стоило Марине открыть дверь в коридор, раскрыл рот… и закрыл его, вытянувшись лицом, подхватил Рената, сползающего с плеча первокурсницы, пролепетал: — Что..?! — Ударился, — борясь с паникой и слезами, проговорила Марина. — Ему плохо! Скорая сказала, у въезда в город большая пробка, авария! Будут только через час! Что делать?! — Ключи… в кармане, — выдавил вдруг Муратов, — Атос, довези, друг, хреново мне. Марина уже говорила в трубку: — Надя! Да, поздно…нет… да, случилось, пожалуйста, нужна твоя помощь… Пока Колесова отвлекала бабу Женю, показывая ей остатки гипсовой решётки под балконами общаги, Вадим усадил Марину с Ренатом в обнимку на лавочку и побежал искать машину друга. Муратов припарковался недалеко, и через несколько минут Марина с облегчением увидела свет фар из-за поворота. За эти несколько минут она и Ренат даже успели поговорить. — Карамель, — прохрипел Муратов, криво улыбаясь ей в лицо. — Помолчи, прошу! — взвизгнула Марина. — Ты ещё и заговариваешься?! Ну почему, а?! Господи, как мне страшно! — Не бойся, — сказал Ренат, зарываясь лицом ей в плечо, — почемучка. По крайней мере, он её ещё узнавал. Муратова погрузили в машину. Колесова успела запрыгнуть в салон в последнюю секунду, уселась на переднем сидении, выпутывая из волос бигуди, деловито бросила Вадиму: — Я покажу объезд через посёлок и лес. Бэха там пройдёт. С отцом ездили за грибами. Ярник кивнул. Марина придерживала Рената на заднем сидении, когда машину трясло на колдобинах. Муратов, видимо, задался целью довести её до нервного срыва: смотрел на неё через полуопущенные веки и улыбался. — Почему мы никому не сказали? — спросила Марина, опять сражаясь со слезами и чувством нереальности происходящего. Вадим помедлил, глядя на неё в зеркало, сказал: — Раз так со скорой вышло, отвезём сами. И будем молчать, если всё… уладится. Ты представляешь, что ему за это будет? После всех его выходок, особенно после драки в баре. Исключат. И тебя. — Я-то тут при чём? — Марина закусила губу. — Пусть Рудникову наказывают! Это какой же дурой надо быть, чтобы допустить такое! Ей непонятно, что это опасно?! Она мне сказала как-то… давно. Я думала, она шутит! Если бы я знала, что она не шутила!! Вадим и Надя переглянулись. В больнице Рената уже ждали: перекинули на каталку и увезли. — Идём, — сказал Вадим, беря Марину за руку. — От нас уже ничего не зависит. Завтра всё узнаем. Марина вырвала руку, надула губы и встала у стены возле регистратуры. — Буду ждать. Пусть мне скажут. Я так… не могу. Ярник наклонился к ней, заговорил, глядя в стену и мелко моргая от сдерживаемой злости: — Я же тебя предупреждал. Я же говорил: сидеть и не высовываться. Ты же дура. Играла и доигралась. — Да сидела я! — взорвалась Марина, почти крича. — Кто к кому сунулся?! Почему я виновата всегда?! — Не ори! Хочешь ждать — жди! Я пошёл. Позвоню его дяде, предупрежу. Никому не нужны неожиданные скандалы. Марина поднялась на третий этаж и сидела там, неотрывно глядя на двери в травматологию, пока оттуда не вышел дежурный врач, высокий бородач лет тридцати пяти. Рубашка на ней была красной в клетку, но профессиональный взгляд обмануть Марине не удалось. Врач отвёл ей в травму, назвав «отложенной пациенткой», немного успокоил и даже разрешил посидеть напротив палаты Рената, если она наденет бахилы и одноразовый халат. Бородач был шумным и весёлым. Его голос разбудил Марину, когда она задремала: — … парень, который без «цветомузыки» добрался… дай заполню… это с Московской, где авария. Говорит, об руль ударился, — рассказывал врач у поста медсестёр, шагах в двадцати от Марины, — повезло ему, гематомкой так себе отделался. Проблем с дыханием нет, деформации нет, давление в норме. Люся, на МРТ завтра запиши. Муратов…ээээ… Ренат…Забавный. Глаза открыл и спрашивает: а я скоро буду петь? Как в том анекдоте: «Доктор, я смогу теперь играть на скрипке?». «Почему нет?». «Странно, а раньше не умел». Медсёстры вежливо посмеялись. — Подружка у него хорошенькая, рыженькая, такой… одуванчик. Я ей руку шил, стеклом видно зацепило, глубоко. Поняв, что самой страшное позади, Марина с облегчением выдохнула, подняла глаза и вздрогнула — прямо перед ней, держась за штатив капельницы, стоял Ренат. В голубом полупрозрачном балахоне, через который просвечивали чёрные трусы и в меру волосатые ноги. Марина покраснела. — Покажи, — потребовал Ренат. Она закатала заскорузлый от подсохшей крови рукав рубашки и показала перевязку. — Чем? — Железкой… там торчало. — Как разойдёмся? — зло спросил Ренат, поджимая сероватые губы. — В смысле? — Что я тебе должен… за ущерб? Претензии предъявлять будешь? Болтать там? Что потребуешь? Марина вспыхнула до корней волос: — Очумел? Зачем мне? Хоть бы спасибо сказал! — Спасибо. Чеши отсюда. И попробуй болтани! Вылетим вместе. Марина вскочила, поскользнулась в бахилах, начала выпутываться из халата: — Урод! Ничего себе, благодарность! |