Книга Искушение, страница 132 – Трейси Вульфф

– Думаю, нам надо будет привлечь к этому и Иден, – говорит Джексон, когда Флинт быстро подмигивает мне, прежде чем взлететь на выбранный нами уступ.

– Не знаю, будет ли от меня толк, – замечает Иден. – Я могу выстрелить в него только молнией. Если я жахну в этого зверя, то наверняка убью его током.

– Поэтому тебе и надо будет подстраховать Флинта, – говорит ей Джексон. – Но только в худшем случае.

– Я могу это сделать. – Она озирается по сторонам. – Где мне надо будет ждать?

– Пожалуй, как можно ближе к стенке кратера, – отвечаю я, – но на уровне земли. Тогда, если и Мэйси, и Флинт промахнутся, ты окажешься у него за спиной и сможешь спасти ситуацию.

– Как насчет вон того места? – Она показывает на небольшое углубление в стене кратера, от которого до входа в пещеру всего фута два.

– Это слишком близко. – Я оглядываюсь в поисках какого-нибудь другого укрытия. – Может, лучше устроиться где-нибудь подальше?

Иден ухмыляется.

– Не парься, Грейс. Я справлюсь.

– Я знаю, что справишься, но…

– Не парься, – повторяет она. – Просто постарайся, чтобы этот зверь тебя не съел, лады?

– Хорошо, хорошо. – Я пытаюсь изобразить улыбку. – Это хоть какой-то план.

Когда все трое занимают свои места, Джексон переводит взгляд на Зевьера и меня.

– Готовы? – спрашивает он.

Лично я совсем не готова, но ничего не говорю. Не могу. И, молча кивнув, превращаюсь в горгулью. Пора приступать.

Зевьер, Джексон и я приближаемся ко входу в пещеру так решительно, будто мы здесь хозяева – отчасти, я думаю, затем, чтобы не так нервничать, находясь в роли приманки, а отчасти потому, что нам наверняка не помешает выглядеть более уверенно, чем мы чувствуем себя.

– Как вы думаете, какой он из себя? – спрашивает Зевьер, когда мы проходим мимо горячих источников.

– Меня больше беспокоит не то, какой он из себя, а то, где он, – отвечает Джексон, вертя головой.

Хорошо, что вода сияет так ярко, иначе нам бы пришлось сражаться с этим зверем в темноте. И, скорее всего, умереть.

Стой! Голос внутри меня становится настойчивее и настойчивее с каждым шагом, приближающим меня к Неубиваемому Зверю.

Это чертовски давит на психику, и я начинаю гадать, не знает ли моя горгулья чего-то такого, чего не знаю я. Не чует ли она той опасности, которую ощущаю и я, но суть которой не до конца мне ясна.

В отличие от моей горгульи Хадсон, как ни странно, молчит. Он оставил попытки переубедить меня примерно в тот момент, когда все заняли свои места, и поначалу я подумала, что он удалился, чтобы дуться, как он иногда делал раньше.

Но я чувствую его внутри моего сознания, он насторожен и, глядя моими глазами, тоже высматривает зверя. Пытается – хотя он наверняка этого не признает – по мере своих возможностей помочь Джексону и мне.

Таков уж Хадсон. Он способен творить такие ужасные вещи, что убить его – или превратить в обыкновенного человека – захотел даже его собственный брат, но сейчас он здесь и старается защитить Джексона от угрозы, которой, по его мнению, мы могли бы избежать.

– Да, могли бы, – подтверждает он, но в его тоне нет обычного сарказма, и он не пытается затеять спор. Вместо этого он ведет себя тихо и кажется печальным, как будто знает, что грядет, и уже не надеется это остановить.

Ночную тишину вдруг оглашает шум – лязг цепей, и мы трое останавливаемся как вкопанные.

– Что это было? – спрашиваю я, повернувшись на звук, который, как мне кажется, идет со стороны водопада.

– По-моему, это лязг цепей, – отвечает Зевьер, насторожив свои волчьи уши.

Лязг слышится снова, уже громче, и теперь уже ясно, откуда он доносится.

– Цепи? – бормочу я, обращаясь к Джексону. – При чем тут цепи?

Он качает головой:

– Не знаю.

Голос внутри меня истошно вопит: Назад! Назад! Назад!

Это очень страшно, и на несколько секунд я замираю и делаю судорожный вдох, чувствуя, как во мне нарастает паника. Но уже поздно поворачивать назад. Мы здесь, и время не ждет. Мы должны сделать дело.

Мы трое переглядываемся, расправляем плечи и идем в сторону пещеры, лязг цепей становится все громче и громче.

Меня объял страх. Страх перед тем, что ждет нас в этой пещере – что же это за зверь такой, что он сражается, используя цепи? – и перед тем, что мы должны будем сделать. Я никогда еще никого не убивала – даже насекомых, которых я всегда просто выбрасываю наружу, когда они попадают в окно. И мне совсем не нравится мысль о том, чтобы убить этого зверя, который не сделал ничего дурного ни мне, ни моим друзьям.

Джексон вопросительно смотрит на меня, но я просто киваю. Мы подходим все ближе и ближе к пещере и Неубиваемому Зверю, что бы он собой ни представлял, и сердце в моей груди колотится все быстрее. На ладонях выступает пот. И во мне нарастает предчувствие чего-то ужасного.

Вход в пещеру темен, и мы все глядим в оба, ожидая, что зверь атакует нас. Но чем ближе мы подходим к пещере, тем труднее становится не обращать внимания на лязг цепей и не фокусироваться на нем.

К этому надо прибавить еще и доносящийся из глубины пещеры низкий хриплый рык, и мне приходится призвать на помощь все свое мужество, чтобы двигаться дальше – и это еще до того, как я опускаю взгляд и вижу, что вокруг валяется множество костей. Одни целые, другие разломанные пополам – но видно, что все это человеческие останки.

Останки людей, которые побывали здесь до нас, но не сумели сделать то, ради чего явились.

Когда мы добираемся до входа, Джексон делает Зевьеру и мне знак остановиться и шагает вперед, заходя в пещеру первым. Лязг цепей становится неистовым, но больше ничего не происходит. Даже рык затих.

Джексон делает еще один шаг в пещеру. Я иду следом, Зевьер следует за мной.

Я освещаю путь фонариком на своем телефоне, но ничего не вижу – Зевьер и Джексон, похоже, тоже ничего не видят, потому что тоже включают фонарики.

Мы озираемся, хотя смотреть тут не на что. Не знаю, чего именно я ожидала, но не такого. Вокруг нет ничего, только каменные стены и россыпь костей – черепа, кости ног, грудные клетки с целыми ребрами.

– Где он? – шепчу я, потому что здесь нет скал и спрятаться зверю негде.

Может, тут есть еще помещения, как в пещере Кровопускательницы? Но свет наших фонариков доказывает, что это не так – тут только один зал с пятнами крови на стенах.