Книга Написано кровью, страница 13 – Кэролайн Грэм

— А он ест людей?

— Только худых. Он на диете.

— Замечательно! — Макс от души рассмеялся, и оказалось, что смех у него очень приятный. Признание Сью вылилось в ее маленький триумф.

Нет, дети-то, конечно, чуть не падали от смеха, когда она рассказывала им о приключениях Гектора. Но что может понимать «сопливая малышня»? Так сказал Брайан, когда она впервые поделилась с ним своим успехом.

Она взглянула на мужа: он постукивал указательным пальцем по подбородку и едва заметно шевелил тонкими губами — верный знак того, что готовится противоречить, оттачивает язвительную реплику. Он уже наклонился вперед и открыл рот, но опять вступила Гонория:

— Не знаю, кто как, а я проголодалась. Уверена, мистер Дженнингс тоже.

Поднялась волна извинений. Эми передала гостю тарелку и салфетку. Джеральд очнулся, пробормотал: «Кофе, кофе» — и метнулся в кухню, Рекс последовал за ним.

Гонория, быстро соорудив на тарелке башню из разнообразных лакомств, вернулась на свое место, по пути громко заметив Брайану:

— У вас рот открыт.

Брайан был в ярости оттого, что его опять лишили moment d’estime ^[10]. К тому же он ясно услышал слово «плебей», прилетевшее из-за плеча Гонории, и едва не заскрежетал зубами.

Общество разделилось. Лора пошла помочь с кофе и застала Джеральда и Рекса за оживленным разговором. Она явно им помешала. Когда Лора приоткрыла дверь в кухню, Джеральд так красноречиво нахмурился, что она тут же ретировалась.

Эми и Сью подсели поближе к Максу, который аккуратно лакомился рулетом с начинкой из сливочного сыра, чтобы задать ему вопросы, которые не решились бы произнести публично.

Лора посмотрела, что осталось от угощения: ничего, что ей захотелось бы съесть. К тому же ее немного подташнивало, и она знала, что тошнота не отпустит, пока она не отойдет подальше от «Приюта ржанки». Она отрезала тонкий ломтик морковного торта Сью и быстро отвернулась от Praslines de Montargis ^[11], принесенных Рексом. Они напоминали ей отполированный мозг крошечных млекопитающих, она даже представить себе не могла, как положит что-то такое в рот.

Брайан, не побежденный, ждущий своего часа, пристроив на оба колена по полной тарелке, слушал вопросы к мэтру. Ох, как они были предсказуемы! У Макса есть определенные часы для работы? (С девяти до пяти.) Часто ли он переделывает написанное? (Постоянно.) Всё начинается с сюжета или с персонажей? (Одно от другого неотделимо. Персонажи и есть сюжет.) Много ли он проводит изысканий, прежде чем сесть писать? (Как можно меньше. Предпочитает догадываться. Часто ошибается.)

В этот момент появились Джеральд и Рекс с двумя кофейниками френч-пресс и молочниками. Принесенное разместили на буфете, уже уставленном чашками и блюдцами. Гонория воскликнула: «Наконец-то!», как будто эти двое были парочкой нерасторопных официантов.

Эми отошла от Макса Дженнингса, чтобы налить ему чашку кофе, и Брайан дождался наконец своего звездного часа. Скользнув на ее место, он начал рассказывать о своих сеансах драмы трижды в неделю:

— Скорее строить, а не писать пьесу — вот наш пароль. Только для избранных.

— Какое именно слово?

— Простите?

— Какое именно слово является паролем: «строить», «писать» или «пьеса»?

— О… «строить».

— Ясно.

— Мы работаем свободно, на вдохновении. Выкрикиваем, импровизируем, используем свободные ассоциации. Мы ходим по лезвию ножа. На репетиции ко мне бегут, ног под собой не чуя, поверьте. А если нет, то вон, вон, вон!

— Сильно.

— Не знаю, слышали ли вы когда-нибудь о Майке Ли?

— Конечно.

— Что вы думаете про «Обнаженных»?

— Высокомерно и неряшливо.

Брайан отшатнулся, как будто его внезапно ткнули в грудь. Казалось, он лишился дара речи, сидел и потрясенно молчал.

— Если не сказать хуже.

— Прошу вас, подходите, угощайтесь! — воскликнул Рекс в другом конце комнаты.

И все стали подходить. Эми взяла кое-что для Гонории, которая как раз задавала гостю свой последний вопрос.

— Как вы думаете, — она подалась вперед, твердо упершись в пол широко расставленными тяжелыми ногами в бурых шерстяных чулках ручной вязки, — в какое издательство мне лучше обратиться, когда мой труд будет закончен? Я не хочу, чтобы его опубликовал абы кто.

— Боюсь, тут я плохой советчик, мисс Лиддиард. Сфера моих знакомств — это издатели беллетристики.

— Вот как? — Гонория сначала оторопела, потом разозлилась. — А я-то думала, что диапазон ваших познаний более широк. По крайней мере, не столь ограничен.

Она впилась глазами в последний кусочек рулета со сливочным сыром на тарелке Макса, как бы давая ему понять, что все остальное он сожрал, не имея на это никакого права.

— И я так думал, — быстро присоединился Брайан. Чертовы знаменитости. Достали. Самодовольные, раздувшиеся от сознания собственной важности болтуны. Кем они себя возомнили? Брайан опустошил вторую тарелку, засунул в рот сразу два миндальных печенья и резко встал. — Сью! Пошли.

— Но я еще только…

— Очень хорошо. Оставайся, если хочешь. А я не собираюсь…

— Хорошо, идем, — смирилась она, зная, чем ей аукнется непослушание. Не стоит оно того. Она покорно поставила на стол чашку с почти нетронутым кофе.

Джеральд принес снизу из гардеробной шаль Сью и клетчатую куртку Брайана. Потом спустился за вещами остальных гостей, поскольку все вдруг почувствовали, что пора расходиться, и собрание кружка неожиданно закончилось.

Весь вечер Джеральд оставался выбитым из колеи по неизвестной Лоре причине, и сейчас она поняла, что, если не вмешаться, их гость, который тоже поднялся, явно собираясь откланяться, так и уйдет, не услышав даже обыкновенного «спасибо». Поэтому она произнесла коротенькую заключительную речь, в которой сказала, как интересна и полезна для них была сегодняшняя встреча, после чего Рекс, Сью и Эми наградили гостя громкими аплодисментами.

Стоило Джеральду открыть дверь на улицу, как в дом ворвался порыв ледяного ветра. Эми и Гонория, кутаясь, поспешили уйти, сразу после них ушли Брайан и Сью. Джеральд стоял в дверях, положив руку на дверной косяк, и вид у него был такой, словно ему не терпелось выпроводить их всех и захлопнуть дверь. Лора задержалась и пристально посмотрела ему в лицо. Она совершенно не знала этого человека и сейчас поняла с пугающей ясностью, что никогда и не узнает. Это было невыносимо. Она вдруг схватила его за руку. Рука была безжизненной, как кусок дерева.

— Джеральд, что с вами? Что случилось?