Книга Написано кровью, страница 79 – Кэролайн Грэм

— Извращенец… Фрик… — Трой оседлал любимого конька: до чего хорошо, что я нормальный! — Выходит, обыкновенная, старая, размалеванная шлюха?

— Думаю, здесь речь идет о трансвестизме, а это гораздо сложнее, чем вы только что обозначили. Большинство трансвеститов гетеросексуальны, часто имеют жен, семьи. Это чисто психологическое расстройство, оно может никак не влиять на их сексуальную жизнь.

— А вот на мою бы еще как повлияло! — ерепенился Трой. — Если б Морин вошла в спальню в мужских сапожищах, трусах боксерах и с приклеенными усами подковой, мне кажется, я бы в окно выпрыгнул. — Он умолк, пораженный одной только мыслью о подобной возможности. — Но что тогда им за радость от этого? Ну, я хочу сказать, эти фрики, которые одеваются женщинами, ладно, это нездорово, — он изобразил гримасу преувеличенного отвращения, — но если они выполняют женскую роль в своих отвратных оргиях и получают от этого удовольствие… ну, фиг с ними. Но когда нормальный мужик переодевается для того, чтобы посидеть в гостинице… Какой в этом смысл?

— Просто чтобы на людях его воспринимали как женщину.

— Ничего себе «просто»! Просто связать себе яйца и называть себя Дорис!

— У них есть свои клубы, места, где они могут встречаться. Но самое увлекательное — это идти одному по улице и чтобы никто даже не подозревал, что ты не тот, за кого себя выдаешь.

— Похоже, вы всё про это знаете, шеф, — заметил Трой и, посмотрев на спину начальника, добавил: — Без обид.

— У Калли был такой приятель. В Кембридже. Она рассказывала про него.

— Ясно. — Сержант не без труда стер из сознания прелестный образ Калли. — А этот, видимо, скрывался под своей стильной черной шляпкой с вуалью. Непросто, между прочим. В Мидсомер-Уорти все на виду.

— Я думаю, проделывал он это примерно так: наряжался, потом шел в гараж через кухню и выезжал.

— А сначала открывал дверь в гараж.

— Ну да, Гевин. Поскольку требовалось не привлекать к себе внимания, думаю, мы вполне можем предположить, что сначала он открывал дверь в гараж.

— То есть когда машину украли, он оказался в полной заднице.

— Вот почему в Аксбридже он не пошел в участок заявлять о пропаже.

— Но разве Лора Хаттон не говорила, что женщина постучала в дверь и ей открыли?

— Он так подстраховался. Хотя было поздно и такси подвезло Хедли к самому дому, попав в освещенную зону, он, вероятно, почувствовал себя уязвимым. Эти галогеновые лампы такие яркие! А если бы кто-то в этот момент проходил мимо? Или выглянул бы из окна своего дома в щелочку между портьерами?

— Или, как случилось на самом деле, прятался в кустах?

— Здравый смысл подсказывает нам, что если кто-то стучится в дверь, а потом входит в дом, стало быть, ему открыли изнутри. Но мы теперь знаем, что миссис Хаттон сама этого не видела.

— Но погодите, погодите… — Трой опять скроил рожу. На сей раз так выразилась его попытка максимально сконцентрироваться. — Разве она не видела эту женщину и Хедли в окно? Как они пили вино — или что там они делали?

— Нет. Она видела только женщину.

— Но вряд ли Хедли стал бы поднимать бокал сам за себя, выпивать сам с собой…

— Я думаю, именно это он и делал. Там зеркало висит над камином. Почему бы ему и не поднять бокал, поздравляя себя с благополучным возвращением?

— Ну да… Как бы… — Трой не договорил, но кивнул, сигнализируя, что теперь понял все до конца. Сказать по правде, он и сам не однажды, облизывая свой подержанный «форд сьерра косси», салютовал крутому жеребцу в зеркале заднего вида ледяной банкой «карлинга». Но тут одна мысль потеснила это приятное воспоминание: — Неудивительно, что Лоре Хаттон эта женщина кое-кого напомнила. Она напомнила ей Хедли, а не картину. Но если все это случилось в ночь перед убийством, где же его маскарадная экипировка?

— Полагаю, в чемодане.

— Ух ты! — Трой с трудом издал даже это короткое восклицание, потому что его мысли просто пустились взапуски. — Так вот почему комод был все время заперт.

— Видимо, да.

— Но не в момент убийства?

— Есть одна вещь, которую я тоже узнал от Калли: потребность в переодевании у таких людей часто совпадает с сильным стрессом. А мы знаем, что Хедли перед смертью находился именно в таком состоянии.

— Значит, его прервали, когда он хотел напялить белье с кружевами. — Слова норовили перегнать друг друга, Трой даже встал и заходил по комнате туда-сюда. Трудно было поверить, что еще несколько минут назад сержант чувствовал себя утомленным, настолько теперь новый поворот сюжета захватил его. — Вот почему он разделся, а пижаму не надел. Хотя погодите… а разве стал бы он такое делать, пока кто-то оставался в доме?

— Скорее всего, не стал бы. Но мы должны помнить, что они с Дженнингсом давно знакомы. И «размолвка в прошлом» могла быть связана как раз с этой странностью Хедли.

— Может быть, Дженнингс угрожал раскрыть всем его тайну?

— Вряд ли. Какой в этом смысл? Хедли не нарушал закона.

— Да, верно. Самое неприятное, что его ожидало, это косые взгляды соседей. Всего-то и дел — собрать манатки и опять свалить в туман. Там хоть трахай золотую рыбку по выходным — всем наплевать. — Трой перестал шагать и опять сел. — Наверно, они тут очень важны, все эти тряпки. Иначе с какой стати убийце забирать их?

— Если их забрал убийца.

Трой ошалело уставился на босса:

— А кто еще их мог забрать, скажите на милость?

— Кто-то, кто, возможно, любил его…

— Не понял.

— И не хотел, чтобы над ним издевались или подшучивали, даже после смерти.

— Лора?

— Это единственное, что сразу приходит на ум. Нельзя исключить, что, увидев, как странно он вел себя весь вечер, она могла, несмотря на свои обиды, вернуться, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке.

— И обнаружила его мертвым, а вокруг разбросано это тряпье… Да, это могло быть. Господи Иисусе!

Трой запустил пальцы в свою шевелюру и с силой провел ими несколько раз, так что волосы встали дыбом.

— Когда в этом чертовом деле выплывает что-то новое, ты только еще больше запутываешься. Теперь мы имеем, самое меньшее, двух Хедли, и оба какие-то ненастоящие. Как думаете, он псих?

— Честное слово, не знаю.

— Такое случается. Я смотрел кино, так там у женщины было три личности. И ни одна из них не знала, что в следующий момент учудят две другие.

— Я, кстати, очень хорошо понимаю, как они себя при этом чувствовали, — заметил Барнаби.

Когда Сью вернулась домой из детского сада, на коврике перед дверью лежал конверт, не очень чистый, с отклеенным уже когда-то клапаном, вновь прилепленным изолентой. На конверте было нацарапано «Брайану». Она положила его на кухонный стол, вернее, прислонила к его кружке, чтобы Брайан уж точно его заметил.