Книга Призрак в машине, страница 134 – Кэролайн Грэм

— Я очень давно хотела вас увидеть.

«Как и сотня других детей, милая», — подумала доктор. Драгоценное время уже шло. История болезни была знакомая. Равнодушие, психологическое насилие, не говоря об отсутствии любви. К несчастью, у ребенка не было бабушки с дедушкой, которые могли бы скрасить ей существование. А потом мать умерла, и девочку удочерили — судя по всему, очень успешно. Карен постоянно страдала от шума и болтовни, которые вызывали у нее головную боль.

Предварительный диагноз терапевта — начальная стадия шизофрении — доктора Лестер не удивил. При таких симптомах к подобному выводу пришел бы даже непрофессионал. Однако были и другие симптомы, куда менее понятные. Конечно, можно было списать их на воображение. Несчастные и одинокие дети часто создают другие миры, пытаясь избежать ужасов, с которыми они сталкиваются в действительности. Фантазии Карен были невероятно изобретательными.

Доктор Лестер улыбнулась, угостила девочку лакомствами, лежавшими в стеклянной вазе, и попросила называть ее Барбарой. Они немного поговорили о теперешней жизни Карен. О том, какая добрая тетя Дорис. О птицах дяди Эрнеста. И замечательной собаке по кличке Дансер, которую завел себе Рой.

— А я перешла в следующий класс. Теперь мы будем учить французский язык.

— Тебе нравится в школе?

— Там здорово. Я буду участвовать в рождественском представлении.

— Я сама когда-то играла Аладдина. И как у тебя получается?

— Мне трудно запомнить роль.

— Из-за головных болей?

— Да. Тяжело, когда все говорят разом.

— Эти боли начались после смерти твоей мамы?

— Именно поэтому они и начались. Я уже говорила доктору Дикенсону.

— Да, Карен. Но у головных болей могут быть и другие причины. Например, если человек много плачет…

— Но она не просто умерла. Кто-то дал ей яд.

— В самом деле?

— Как Белоснежке.

— Это волшебная сказка, верно? — Доктор Лестер сделала паузу. — Ты любишь волшебные сказки?

— Нет. — Карен вспомнила, как уколола себе палец и проснулась не в объятиях принца. — Все это ложь.

— Тебе трудно определить разницу? — Карен захлопала глазами. — Между правдой и выдумкой?

Карен медленно покачала головой. От этого движения ее тонкие волосы поднялись вверх и распушились.

— Если ты не против, я хотела бы поговорить о том времени, когда ты была маленькой. — Карен пожала плечами. — С каких пор ты себя помнишь?

— С самого начала.

— Расскажи мне.

— О том, как я родилась?

— Немного позже. Скажем, о том, как ты ходила в детский сад.

— Что такое детский сад?

— Ладно, когда ты пошла в начальную школу. У тебя там были друзья?

— У меня никогда не было друзей, — без капли жалости к себе ответила девочка. Так, словно речь шла о мобильнике. Или велосипеде.

— А воображаемых друзей у тебя не было?

Карен посмотрела на доктора Лестер с изумлением и невольно подумала, что эта взрослая женщина сама не знает разницы между правдой и выдумкой. Но потом решила, что это ловушка. Или шутка. Все это было очень странно. Она вежливо сказала:

— Доктор… э-э… Барбара, воображаемых друзей не бывает.

— Почему?

— Потому что с ними нельзя играть, гулять, ходить к ним в гости и все такое.

— Можно все это делать в воображении.

Карен нахмурилась. Она начинала ощущать тревогу.

— Не понимаю.

— Карен, сознание может нас обманывать. В том числе делать так, что несуществующие вещи начинают казаться нам настоящими.

Уверенность Карен в себе уменьшалась с каждой минутой.

— Послушай… — Доктор Лестер заглянула в свои записи. — Давай-ка мы…

— Я думала, что вы хотите мне помочь.

— Это можно будет сделать только тогда, когда мы сумеем определить твою болезнь. Встреча со мной — это лишь первый шаг.

— Я не больна.

Определить болезнь. Легко сказать. Ее трудно определить даже на физическом уровне, но душевные болезни — это настоящее минное поле. Если отбросить всех по-настоящему сумасшедших, то останутся тысячи людей, страдающих от простой депрессии, причем их мучения так сильны, что бедняг приходится изолировать. Ради блага их самих и всех остальных.

Читая историю болезни Карен, доктор Лестер была уверена, что ее головные боли носят психосоматический характер и непосредственно связаны с необыкновенными фантазиями, которыми себя окружал этот ребенок. Нет, в самих этих фантазиях не было ничего вредного. Совсем наоборот. Как поется в песне, если ты не видишь снов, то не сумеешь отличить сон от яви. Доктор Лестер была знакома с некоторыми взрослыми, которые страдали большими причудами, но жили нормально и никому не причиняли вреда. Однако Карен к этой категории не относилась.

В данный момент сказать что-либо определенное было трудно. Требовалось постепенно довести девочку до такого состояния, когда она почувствует себя в безопасности, обретет уверенность, отбросит фантазии и поймет, что это неправда. Существовали разные способы достижения такого понимания. К несчастью, люди их смертельно боялись. Ничего удивительного, что малышка страдала головными болями. Просто чудо, что у нее до сих пор не было нервного срыва.

Висевшие над дверью часы с Микки Маусом показывали, что прошло уже десять минут. Внезапно доктор вздрогнула. Казалось, в открытое окно влетел холодный ветер и коснулся ее шеи и рук. Когда Барбара встала, чтобы закрыть окно, металлический шпингалет показался ей липким на ощупь. Запирая окно, доктор заметила бабочку, ползшую по шторе, и встала на цыпочки, чтобы ее рассмотреть. Бабочка была необыкновенной. Абсолютно черной. Черными были не только ее бархатные крылья, но даже туловище и усики. Удивленная и обрадованная, Барбара изучала ее несколько секунд, а потом слегка подергала штору, заставив бабочку вылететь в окно. Когда доктор села на место, Карен посмотрела на нее с опаской и тоской.

— Итак, Карен, эти люди, о которых ты говорила доктору Дикенсону… Какие они?

— Обыкновенные.

— Когда ты увидела их в первый раз?

— Я видела их всегда.

— Где?

— Всюду. Ну, не в доме. В магазинах, в автобусах, на улице.

— И ты говорила с ними?

— Только если они говорили со мной. Но это всегда кончалось плохо.

— Почему?

— Однажды я играла во дворе, а одна из них — очень добрая старая леди — попросила меня передать сообщение.

— Кому?

— Нашей соседке Элси. Она была в саду. Они не просят, если человека нет рядом.