Книга Жила-была девочка, и звали ее Алёшка, страница 31 – Таня Танич

— Когда у нас выбило электричество, я подумал — ну ладно, без света я проживу. Без еды тоже можно. Но недолго.

Слабая улыбка все не сходила у меня с лица. Это было так в стиле Марка — что бы ни случилось, он всегда был спокоен и уверен в себе.

— Точно, у нас же электрика везде, — ответила я, вспоминая о бойлере для подогрева воды и о плите для приготовления пищи.

— Угу. И сегодня утром я решил сделать ревизию гаража — поискать там что-нибудь полезное. Заодно выбросил весь хлам.

— Ты выбросил папочкины старые вещи? — я едва не поперхнулась горячим кофе. — Его любимые плюшкинские богатства?

— Почти всё — опять сверкнул белозубой улыбкой Марк. — Зато я нашел там эту штуку. Называется "туристическая газовая плита".

— Так мы с тобой, выходит, туристы? — засмеялась я.

— Ты не знаешь главного — я сегодня ходил к соседям и искал газ. А он сейчас на вес золота, есть хотел не я один.

Я не могла сдержать закономерной гордости:

— И ведь нашел все-таки!

— Ну да, нашел. Я купил маленький баллон у какого-то рабочего за две бутылки мангового ликера из нашего бара. Видишь, как экзотично. Не на водку обменял. На манговый ликер.

Я все смеялась и смеялась, просто наслаждаясь звуками его голоса, иногда даже теряя нить разговора. Мне хотелось, чтобы время замерло, и я навсегда растворилась в атмосфере этой волшебной ночи. В тот момент я была абсолютно счастлива и умиротворена.

— Ну а потом я решил прибраться в доме. Что еще делать в таких первобытных условиях? Собрал весь хлам, решил его вынести — и вдруг… ты!

— Ты собирался иди выносить мусор в такой дождь? Ну, Марк Казарин, ты просто несгибаемый адепт порядка и никакой стихии тебя не сломить! — поддразнила его я.

Он в долгу не остался:

— Да подумаешь, какой-то дождь. Это же не камни с неба, — уколол он фразой, которую я зло швырнула ему в лицо перед отъездом. — Кстати, что там насчет камней? Как твоя поездка?

Я шумно вздохнула. Сейчас или никогда.

— Ты знаешь — очень даже неплохо.

— Вот как? Неплохо? — даже не стараясь скрыть иронию, переспросил он, присаживаясь рядом.

— Да, неплохо. Я открыла для себя много нового и… и важного…

— Угу. И что же такое важное ты для себя открыла?

— Марк, прекрати! Много чего. Во-первых, новые знакомства, во вторых…

— Жуки, клещи, летучие мыши. Я знаю, — лениво махнул он рукой. — Все прелести кочевой жизни. Точно, как у нас на спортивных базах. Костер, полевая кухня, разговоры до утра. Я был уверен, что тебе понравится. Романтика ведь! Песни под гитару пели?

— Пели…

— Ну и как? Поедешь еще в палаточный городок жить?

— Ни за что в жизни.

Мы опять дружно рассмеялись. Марк, все это время не сводивший с меня внимательного взгляда, вдруг резко привлек меня к себе и зарылся лицом в мои волосы:

— Если бы ты знала, как я этому рад.

— И я рада. На следующем этапе мне не придется никуда ездить, я буду выполнять все задания дистанционно.

По тому, как резко напряглись его руки, я поняла, что беспечная расслабленность схлынула с него, подобно морским волнам в период отлива.

— На следующем этапе? — зачем-то задал он уточняющий вопрос, хотя все и так было ясно.

— Да! — глядя ему в глаза, прямо ответила я. — Я прошла в финал программы и буду бороться за грант и поступление в университет.

Руки Марка безвольно упали. Пару секунд он молча смотрел на меня пустым, невидящим взглядом. Затем отодвинулся и встал с подушек, которые мы разбросали перед камином.

Звенящая тишина, повисшая в комнате, напоминала затишье перед бурей. Так оно и вышло. В следующее мгновение небольшой столик, на котором стояли тарелки, кофейные чашки и вазочка со сладостями, с грохотом полетел к противоположной стене под похоронное звяканье разбивающейся посуды.

Уже видавшая подобные вспышки гнева, я была наготове.

— Прекрасно, Марк! Прекрасно! Давай, круши, бей все! Ты можешь разнести весь дом и поселок в придачу! Да только месяц назад тебе это очень помогло?!

— Нет. В прошлый раз — нет! — резко поворачиваясь ко мне, срывающимся от ярости голосом произнес он. — Но прошлый раз был игрой в демократию, Алеша. Первой и последней игрой! Сейчас же я сделаю все, чтобы тебя остановить. Ты понимаешь меня? Я готов на все!

Несмотря на то, что я была уверена, что знаю Марка лучше, чем саму себя, в эту секунду мне стало страшно.

— Да что с тобой такое! — в отчаянии закричала я. — В чем проблема с этой программой?! Все равно через год мы закончим школу, нам надо будет уезжать! Ты сам сколько раз говорил о том, что не дождешься, когда же отсюда можно будет уехать и никогда не возвращаться!

— Да, говорил, — медленно надвигаясь, он впечатывал меня в стену каждым словом. — Но я хочу, чтобы ты уехала со мной. А не от меня. К ним!

— Но ведь ты тоже можешь уехать со мной! Помнишь, ты отказался от поездки в Киев, так сейчас есть шанс!

— Да, я отказался. Что сделано, то сделано. И ты еще можешь отказаться. Ты должна отказаться. Я не хочу, чтобы они воровали тебя у меня, — он крепко, до боли сжал мои плечи. — Алеша! Неужели ты не понимаешь? Это пустые, глупые люди! И ты им совершенно не нужна!

…Когда-то я уже слышала эти слова. Ах да, шесть лет назад, во время моего первого посещения дома Казариных.

— Но Марк!

— Никогда, — выдохнул он, пристально глядя мне в лицо страшным, прожигающим насквозь взглядом. — Этого… — его правая рука медленно легла мне на горло и слегка его сдавила. — Не будет. Никогда! Ты поняла? — он с силой тряхнул меня, сжимая пальцы все сильнее, пока я, закашлявшись и едва помня себя от ужаса, не начала отталкивать его в инстинктивной попытке освободиться. Цепляясь за остатки здравого смысла, я могла думать только об одном: ведь это же Марк! Он никогда не обидит меня, никогда не причинит зла!

Но реальность говорила сама за себя — дышать становилось все труднее, то ли от этой обездвиживающей хватки, то ли от боли разочарования из-за готовности самого близкого человека отстаивать единоличное право на меня если не убеждением, так силой. Время будто остановилось между нами, я больше не пыталась даже бороться. Да и как это — бороться с Марком? Зачем? Я чувствовала, что еще несколько секунд — и опять потеряю сознание. Наверное, сейчас это было лучше всего. Адекватно воспринимать ситуацию я была уже неспособна.

И буквально за мгновение то того, как спасительное забытье было готово заключить меня в свои объятия, Марк, вздрогнув от осознания своих действий, резко отшатнулся от меня. Лишенная опоры, я тут же осела на пол, держась руками за горло и хватая ртом воздух, не сводя при этом с него испуганных глаз. Но тот ужас, который я прочитала в его лице, превосходил мой в тысячу раз. Если я до последнего верила в то, что Марк не сможет перешагнуть черту, совершить необратимый поступок, то, похоже, в нем такой уверенности уже не осталось.