Книга Орден мраморной Горгоны, страница 116 – Дмитрий Мансуров

– Я знаю Снегурочку и ее дедушку, – сказал Кащей. – Но они на тебя не похожи. Они добрые, а ты – злюка, каких еще поискать.

– Не твоего ума дело! – рявкнула Снежная Королева.

– Ты уверена? – переспросил Кащей. – Если так, то ищи переход сама. И не забудь: я включил подогрев замка, скоро воздух прогреется до сорока с лишним градусов, и ты прилично помолодеешь. Думается, я сумею отыскать соску для малышей среди кухонных приборов.

– Вот… вот сволочь! – воскликнула Снежная Королева. – Где переход?! Мне от тебя больше ничего не нужно, дай мне встретиться с родными! Обещаю, что никогда больше не заморожу никого из людей!

* * *

Фармавир раскрыл полоску и рывком надел ее на себя, насколько хватало рук. По ногам мягко ударил толстый слой песка. Фармавира передернуло от переизбытка эмоций: успел спастись в последний момент. Часть песка просыпалась в подполье, выбросив в воздух облачко красной пыли. Фармавир закашлялся и попытался высвободиться.

Оказалось, что это не так легко и просто, как казалось. Слой упавшего песка оказался приличным, и Фармавир с первого раза с огромным трудом сумел пошевелить ногами. Несмотря на то, что недавно превращенные в песок стены и потолок оказались сухими – растворитель высыхал вместе с водой, но следом за растворителем падала обычная вода, и пропитывающийся песок становился гораздо тяжелее.

– Вот влип, – прокомментировал Фармавир. Отталкиваясь руками, он попытался высвободиться. Песок поддавался слабо. – Наделают толстенных крыш, а ты тут мучайся!

Полоска загорелась.

– Эй-эй-эй! – воскликнул Фармавир. – Не вздумай!!!

Он обеими руками схватил пригоршню песка и стал забрасывать полоску, сбивая пламя. Огонь погас, Фармавир заработал ногами гораздо быстрее, но все равно не мог освободиться.

– Что за невезение?! – ругался он, одновременно пытаясь выбраться и потушить упорно разгоравшиеся полоски ткани. Вслед за погасшими огоньками вспыхивали новые, полоски начинали тлеть, и взмокший от страха Фармавир задергался изо всех сил, стараясь выбраться из ловушки и отталкиваясь руками от пола. Полоска прогорела дотла, и с легким шипением переход захлопнулся. Фармавир ощутил острую боль в ногах, но неожиданно легко и быстро отлетел от кучки песка. Следом за ним протянулся красный след, быстро расширяющийся и превращающийся в лужицу крови. Большей части ног не существовало – они остались во дворце Горгон, и в скором времени превратились бы в песок. Фармавир выкрикнул заклинание, останавливающее кровь и повалился на пол без сознания.

Невыносимая боль исчезла едва ли не раньше, чем появилась, а Фармавир неожиданно понял, что перестал видеть и слышать. Он не чувствовал ровным счетом ничего и не мог определить, где находится, и как долго продлится томительное состояние неопределенности. Тьма и тишина окружали его – первозданные, абсолютные. И невыносимо тягучие своим однообразием.

«Словно в сундук спрятали на хранение» – подумал Фармавир, и в ту же секунду перед глазами пронеслись воспоминания: как родился, что делал, где ошибался и праздновал победу… В один миг в памяти предстали и исчезли ключевые и яркие моменты жизни, оставив после себя приятное эмоциональное послевкусие от совершенного, с легкой примесью горечи от неудач и ошибок. По всему телу прокатилась дрожь, и Фармавир понял, что снова ощущает себя и может пошевелить руками и ногами. В всем теле ощущалась необычная легкость, словно он парил.

«Хм… – подумал он озадаченно. – Ноги на месте! Невозможно!»

Он осторожно пошевелили пальцами, опасаясь вспышки боли, но обошлось. Ничего не болело, и состояние неопределенности сменилось усиливающимся чувством любопытства. Он поводил руками, пытаясь на ощупь определить границы помещения и ради шутки определить наличие в нем черной кошки – эти хитрые звери обожают путаться под ногами в таких местах, но ничего не обнаружил. Ни кошки, ни помещения.

– Где же я нахожусь? – громко спросил Фармавир. Слова ушли в темноту, как в вату. Он подумал и закрыл глаза. Потом снова открыл – светлее не стало. Зато метрах в трех из темноты выплыл Баррагин, надевший выходной костюм, он с интересом наблюдал за реакцией Фармавира на свое появление. – Баррагин, привет, дружище!

– Привет, Фармавир! – ответил Баррагин. – Рад тебя видеть.

Они пожали друг другу руки.

– Теперь мне все понятно: и почему ноги целы, и что парю невесть где, – сказал Фармавир. – Значит, вот так и выглядит жизнь после смерти?

– Нет, – ответил Баррагин. – Не совсем.

– Объясни! – потребовал Фармавир.

– Все очень просто, – невозмутимо пояснил Баррагин. – Да, мы умерли и в настоящее время являемся душами в чистом виде, но это еще не потусторонний мир. Говоря простым языком, мы вернулись из непостоянного материального мира в постоянный духовный. Но куда попадем дальше, не имею ни малейшего понятия.

– То есть, ты так и болтался во тьме после гибели?

– А что, прошло много времени?

– Не особо. Наверное, здесь время течет иначе.

– Никогда бы не подумал, – признался Фармавир. – Я мертв, но в то же время жив.

– Нас не обманули, – кивнул Баррагин. – Мы вечны, только не помним об этом.

– У нас склероз?

– Похоже на то. А принять за веру существование реинкарнации – так еще и хронический. Я, к примеру, не помню ничего из прошлых жизней. Стало быть – или жизней не было или есть склероз. – Баррагин посмотрел вдаль, и Фармавир увидел, что в его глазах отразился самый настоящий закат. В обычном мире с такого расстояния вряд ли что заметишь, то в полной темноте глаза Баррагина чуть ли не светились.

Фармавир обернулся, но вместо ожидаемой картины увидел все ту же непроглядную тьму.

– Баррагин, – неуверенно спросил Фармавир, – почему в твоих глазах отражается то, чего нет на самом деле?

– Что ты видишь?

– Закат. Яркий такой, красный.

Баррагин хитро улыбнулся.

– Кто тебе сказал, что этого нет? Не забывай, что я здесь дольше тебя. Наверное, новый мир открывается постепенно, чтобы сразу не шокировать новоприбывших.

– Не люблю, когда меня шокируют постепенно, – ответил Фармавир. – Это форменное издевательство.

– Сразу обухом по голове – то же не выход.

– Я привык.

– Тогда жди, вдруг и тебе сейчас засветит…

– Между глаз?

– Будущее покажет. Давай ждать.

Фармавир послушно начал отсчитывать секунды, надеясь на лучшее. И через минуту напряженного всматривания в бесконечную мглу заметил, как она тает, и ахнул от восхищения: краски открывшегося мира выглядели так, что земная природа в сравнении показалась блеклой и выцветшей, практически черно-белой.

Солнце осветило их, но Фармавир не ощутил боли в глазах от яркого света, как это было при жизни. Приятное тепло разлилось по организму. Фармавиру захотелось нырнуть в солнечный свет и плавать в нем до скончания времен. От света несло бесконечной добротой и покоем, какие он не ощущал с раннего детства, и Фармавира неудержимо потянуло к открывающемуся островку красоты.