Книга Из крови и пепла, страница 129 – Дженнифер Ли Арментроут

– Не надо.

– Лгунья, – прошептал он, закрывая глаза.

Тепло распространялось по мне, как вспышка, и я изменилась. Ощущение бестелесности начало исчезать, появилось больше… веса. Я старалась не обращать на это внимания.

– С… Нейллом и Делано все хорошо?

– С ними все хорошо. Уверен, они будут рады, что ты о них спрашивала.

Я в этом сомневалась. Что-то происходило, менялось.

Тело больше не казалось моим. Жар проникал в мышцы, вспыхивал на коже, разливался внутри. Я представила, что это кровь Хоука медленно прокладывает путь в каждую клетку моего тела.

Он внутри меня.

Я теряю над собой контроль, как и в ту ночь в Кровавом лесу, и когда мы были в комнате над таверной.

Грудь вдруг заныла и отяжелела, но не от боли, нехватки воздуха или холода. Нет. Такое же ощущение было, когда Хоук прикасался ко мне, когда раздевал меня и целовал – целовал везде. Я полностью расслабилась. Внутри покалывало, кожа зудела. Во мне пульсировало бритвенно-острое вожделение, обжигающее темное желание.

Хоук вдохнул, и его ноздри раздулись, а грудь словно застыла. Его черты по-прежнему казались размытыми, но чем дольше я на него смотрела, тем жарче мне становилось.

– Поппи, – вымолвил он.

– Что? – мой голос был полон меда.

– Прекрати думать о том, о чем сейчас думаешь.

– Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

Он опустил подбородок, и его взгляд стал ласкающим.

– Я знаю.

Я поежилась и шевельнула бедрами. Рука Хоука обняла меня крепче.

– Ты не знаешь.

Он не ответил. Интересно, он чувствует жидкий огонь в моих венах и влажный жар внутри?

Прикусив губу, я попробовала на вкус его кровь и со стоном прикрыла глаза.

– Хоук?

Он издал какой-то звук и что-то сказал, но очень неразборчиво.

Я потянулась, делая быстрые неглубокие вдохи. Шершавая рубашка и штаны царапали кожу и чувствительные затвердевшие соски.

– Хоук, – выдохнула я.

– Нет. – Он напрягся. – Не называй меня так.

– Почему?

– Просто не надо.

Мне так много всего нельзя делать и говорить, но я целиком и полностью сосредоточилась на том, как все тело горит и пульсирует от желания. Мои руки задвигались, заскользили по животу, по изорванной когтями рубашке, вверх к груди. Ведомая инстинктом и потребностью, я сомкнула пальцы на дрожащей плоти, обхватила ладонью. Все мое тело затрепетало.

– Поппи, – выдавил Хоук. – Что ты делаешь?

– Не знаю, – прошептала я, выгибая спину и поглаживая себя сквозь тонкую разорванную рубашку. – Я горю.

– Это просто кровь, – невнятно произнес он. Инстинкт подсказал, что он наблюдает за мной, и стало еще жарче. – Это пройдет, но ты… ты должна прекратить так делать.

Я не прекратила. Я не могла. Мой большой палец потер твердый камешек, и я втянула воздух. Я вспомнила, что делал Хоук, но он пользовался не только руками. Я хотела, чтобы он сделал это снова. Пульсирующая, ноющая боль между ног скручивала внутренности. Я сжала бедра, но это не помогло. От давления стало только хуже.

– Хоук?

– Поппи, во имя любви богов…

С колотящимся сердцем я открыла глаза. Я оказалась права. Его взгляд прикован ко мне – к другой моей руке, которая сама по себе скользила по животу.

– Поцелуй меня?

Вокруг его рта появились напряженные складки.

– Ты этого не хочешь.

– Хочу. – Мои пальцы потянулись к талии, к разорванным штанам. – Мне это нужно.

– Это ты сейчас так думаешь. – Его лицо больше не расплывалось, и стало видно, как обострились его черты. – Это из-за крови.

– Ну и что. – Я потерла кончиками пальцев голую кожу ниже пупка. – Прикоснись ко мне. Пожалуйста.

Хоук издал низкий горловой звук.

– Ты же теперь думаешь, что ненавидишь меня? Если я сделаю как ты просишь, ты захочешь меня убить. – Он помолчал. Уголки его губ приподнялись. – Ну, еще сильнее захочешь убить. Ты сейчас себя не контролируешь.

В его словах был смысл, но вместе с тем и не было.

– Нет.

– Нет? – Он поднял брови, но не отвел взгляда от моей руки.

– Я не ненавижу тебя, – сказала я, и сердце болезненно сжалось, подтверждая, что это правда. Мне следовало этим озадачиться.

Он опять издал тот же звук, а потом накрыл ладонью мое запястье. Я чуть не заплакала от радости. Он будет ко мне прикасаться.

Но он просто удержал мою руку на месте.

– Хоук?

– Я замыслил увезти тебя от всего, что ты знала, и я увез, но это далеко не худшее из моих преступлений. Я убивал, Поппи. На моих руках столько крови, что их вовек не отмыть. Я свергну королеву, которая тебя любит, и при этом многие погибнут. Я не хороший человек. – Он с трудом сглотнул. – Но вот сейчас я стараюсь быть таким.

Меня пробрал нервный трепет. Его слова… они должны были рассердить меня, но я… я хотела его, а думать… я и так только и делала, что думала. Я больше не хочу думать.

– Я не хочу, чтобы ты был хорошим. – Даже не сознавая, что делаю, другой рукой я вцепилась в его рубашку. – Я хочу тебя.

Он покачал головой, но когда я потянула руку, которую он удерживал, Хоук наклонился ко мне. Он остановился, когда его губы были в считаных дюймах от моих, и я крепче сжала его рубашку.

– Через несколько минут, когда буря пройдет, ты опять будешь меня ненавидеть всем своим существом, и не без причины. Будешь ненавидеть за то, что умоляла поцеловать и не только. Но я знаю, что даже без моей крови в тебе ты все равно не перестанешь меня хотеть. И когда я опять окажусь глубоко в тебе, а так и будет, ты не сможешь винить влияние крови или еще чего-то.

Я уставилась на него. Мой разум немного очистился от тумана вожделения, а Хоук поднял мою руку и поднес ко рту. Он удивил меня, поцеловав ладонь. Это был… такой нежный жест, я представляла, что так всегда делают любовники.

Я потянула руку, и он ее выпустил, а я прижала ее к груди. Кожу больше не покалывало, но ноющая боль неудовлетворенного желания никуда не делась. И близко не такая всепоглощающая, как несколько минут назад, но, похоже, в глубине души я начинала понимать, что он говорил правду. То, что я чувствовала к нему, не связано с кровью.

Мои чувства были… запутанными и острыми. Я ненавидела его и в то же время… нет. Он мне небезразличен, как бы глупо это ни звучало. И я хотела его – его поцелуев, его прикосновений. Но в то же время хотела причинить ему боль.

Мы не любовники.

Мы враги, и ничем иным никогда не будем. Меня окружают люди, которые меня ненавидят.