Книга Девушка из песни, страница 17 – Эмма Скотт

Но потом Ривер перестал с нами тусоваться, и теперь я знала почему. Я схватила конверт с моим волонтерским назначением, сунула его в рюкзак и спустилась на первый этаж.

Родители завтракали в просторной, залитой солнцем кухне, сидя как можно дальше друг от друга. Папа читал газету и потягивал кофе за серой мраморной стойкой. А мама за столом намазывала мармеладом пшеничный тост.

Никаких ссор. Никакого напряжения. Пока что. Я чувствовала себя героем фильмов, в которых шпиону требовалось пересечь комнату и не задеть лазерные лучи, пересекавшие все вокруг. Приходилось действовать медленно, осторожно, чтобы не спугнуть их.

– Доброе утро, – бодро произнесла я.

Мама даже не подняла взгляд от тоста.

– Доброе утро, дорогая.

– Доброе утро, тыковка, – устало отозвался папа.

Шайло часто говорила, что Вселенная подарила мне самые лучшие черты моих родителей. У меня мамины густые, почти черные волосы и папины темно-синие глаза. Но на этом сходство заканчивалось. Мама была высокая, стройная, с бледно-голубыми глазами, а папа – рыжеволосый и коренастый.

– Волнуешься перед первым днем выпускного класса? – поинтересовался папа.

– Определенно. Я и так буду очень занята, совмещая футбол, дебаты, теперь еще и это. – Я села рядом с мамой и вытащила свое письмо из Медицинского центра.

– Тебя взяли? – просияла мама и сжала мою руку. – Я знала, что так и будет.

Прихватив кофе, папа подошел и чмокнул меня в макушку.

– Горжусь тобой, тыковка. – Он сел по другую сторону от меня, подальше от мамы. – И ты уже знаешь, кого тебе назначили?

– Этого Миллера? – предположила мама, не отвлекаясь от тоста и стараясь говорить небрежным тоном.

Уже четыре года как мой лучший друг все еще оставался для нее «этим Миллером»: мальчишкой, который жил в машине и чуть не умер на ее заднем дворе.

– Нет, не Миллер, – натянуто произнесла я, насильно удерживая улыбку. – Нэнси Уитмор.

Мои родители обменялись взглядами.

Папа заерзал на стуле.

– Я на прошлой неделе ездил в автосервис Уитморов.

– Я знаю. У нее рак, да?

– Боюсь, что так. Рак печени. И все не очень хорошо.

– Она смертельно больна, – вмешалась мама напряженным голосом. – Давай будем честны с Вайолет, для разнообразия.

Папа сжал губы в тонкую линию, но обратился ко мне:

– Ты с этим справишься, дорогая?

– Я собираюсь стать врачом. Как уже говорила Миллеру, у моей профессии есть и неприятная сторона.

Мама отложила тост.

– Так значит ты сначала сообщила Миллеру? Когда? Вчера вечером?

– Линн…

– Да, – ответила я. – Вчера вечером.

«Пока вы не ворвались в мою комнату, как парочка сумасшедших».

– Я понять не могу, почему он продолжает лазать по моим шпалерам, – мама закипала от злости. – Раз уж ты не пытаешься его прятать, Вайолет, он может входить через парадную дверь, как все остальные.

– Линн, мы это уже обсуждали, – вмешался папа. – Они друзья. Так уж они привыкли. Верно, тыковка?

– Да, – ответила я, не добавляя, что в те несколько раз, когда Миллер приходил через дверь, то становился либо свидетелем их ссоры, либо их мрачного настроения. Унизительно для меня и неловко для него.

– В любом случае, – продолжила я, – он так же переживает о моей работе с миссис Уитмор. Потому что он хороший человек. Лучший.

Мама пропустила это мимо ушей, но ее взгляд явно давал понять, что разговор об «этом Миллере» еще не закончился.

– Когда приступаешь? – поинтересовался папа.

– На этой неделе. По вторникам и пятницам.

– Так быстро. Что ж, я тобой горжусь, – сказал папа. – Из тебя выйдет отличный врач, а волонтерство станет прекрасным дополнением к заявлению в колледж.

– Спасибо, папочка.

– И на этой ноте… – Мама разгладила салфетку на коленях. – Учитывая начало учебного года, было бы неплохо рассмотреть несколько возможностей получения стипендии.

– Ради всего святого, Линн…

– Что? Она лучшая в своем классе. Бесспорная кандидатка на прощальную речь на выпускном. Почему бы ей и не получить награду за свои старания?

Я по очереди взглянула на них обоих.

– Мне нужно подавать заявление на стипендию?

– Нет, – твердо ответил папа, резко обрывая маму на полуслове.

Она резко захлопнула рот.

Желудок внезапно превратился в камень. Предложение родителей оплатить мое обучение в колледже, даже в медицинской школе, было самым драгоценным подарком в моей жизни. Не только из-за денег, но и потому, что они в меня верили.

– Все в порядке? – спросила я.

– Все отлично, – заверил папа, сердито глядя на маму. – Никакая стипендия тебе не нужна. Мы обещали, что все оплатим, значит, так и будет. Разве не так, Линн?

Мама твердо встретила его взгляд.

– Как скажешь, Винс.

– Так и скажу. И я опаздываю на работу. Хорошего тебе первого дня, дорогая. – Он ласково щелкнул меня по носу и ушел, не сказав больше ни слова.

Я повернулась к маме, боясь задать вопрос и одновременно страшась ответа.

– Мам?..

Она помешивала кофе.

– Не надо меня спрашивать, спрашивай у отца.

– Он мне не скажет. Вы мне никогда ничего не говорите. Просто орете друг на друга. Теперь и перед моими друзьями тоже.

Мама отхлебнула из кружки. Я сжала руки под столом.

– Мама, пожалуйста. Я хочу стать хирургом. Даже с уже заработанными за время школы кредитами ^[3], все равно остается минимум десять лет учебы. Если это слишком много, я пойму. Все меняется. Если с деньгами возникли проблемы, ты можешь мне рассказать.

«Скажи мне, что у вас с папой все будет хорошо».

– Обсудим все позже, – отрезала мама, поднимаясь со стула. – Ты опоздаешь в школу. – Она пробежала пальцами по моему конверту. – Ты неплохо сдружилась с Ривером Уитмором, да? Я слышу, как ты говоришь о нем все больше и больше. Даже больше, чем об этом Миллере. Я потому и удивилась, когда вчера застала его у тебя в комнате. Думала, он исчез с горизонта.

Я бестолково моргнула от резкой смены темы.

– Миллер никогда не исчезнет из моей жизни. Потому что мы лучшие друзья.