Книга Девушка из песни, страница 67 – Эмма Скотт

Но это так же означало, что наши пути вот-вот разойдутся, и я гадала, куда они нас заведут.

У кого-то сработала автомобильная сигнализация. Или я случайно сменила звук будильника с пения птиц на высокий, противный писк…

Но затем сквозь дымку сна я узнала этот сигнал. Я резко села в кровати и отбросила волосы с лица. На часах Миллера мигала красным цифра 195.

– Миллер, – позвала я, толкая его. – Проснись.

Он медленно, нехотя разлепил глаза, сел и тут же схватился за лоб, морщась от боли.

– Что?.. Вот черт.

Я вскочила с кровати и порылась в его рюкзаке.

– Значения высокие. Это феномен «утренней зари», верно? Я читала о нем. Ты вчера съел кучу углеводов?

– Пасту, – выдавил он и начал выбираться из постели. – Мне нужна… вода.

Я мягко толкнула его обратно.

– Сама принесу. – Я поспешила за стаканом воды из-под крана в ванной. Он осушил его в три больших глотка, а я бросилась к его аптечке, чтобы найти быстродействующий инсулин.

Пока открывала пакет, бормотала себе под нос, вспоминая все, что изучила с момента первой госпитализации Миллера четыре года назад.

– Одна единица инсулина на каждые пятнадцать миллиграммов свыше ста пятидесяти… – Я прикинула в уме. – Три единицы.

Я набрала в ручку нужное количество инсулина и забралась обратно на кровать. Миллер тяжело привалился к изголовью кровати, наблюдая, как я закатываю рукав и обнажаю его руку.

– Ты потрясающая, Ви.

«Мне до смерти страшно».

Несколько месяцев мы с Миллером избегали друг друга, и меня не было рядом, когда у него росли или падали показатели. Я уже забыла, как страшно все может обернуться. Вернулись и засели на краю сознания воспоминания о той ночи, когда он чуть не умер.

Я ввела инсулин и принялась наблюдать, как падают показатели, не выпуская его запястье.

– Какой твой нижний уровень?

– Между 80 и 120, – сказал он, закрыв глаза и откинув голову на спинку кровати.

Я прикусила губу.

– Они опускаются.

Когда на дисплее замерла цифра 110, я тоже привалилась к кровати.

– Прости, Ви, – произнес он через минуту. – Ненавижу так с тобой поступать.

– Никак ты не поступаешь.

– Я напугал тебя.

Я улыбнулась.

– Мой страх пропорционален тому, насколько сильно переживаю за тебя. – Я поцеловала его в плечо и прижалась губами к коже. – Тяжело было?

– Это всегда тяжело. Но не хуже обычного. – Он открыл глаза и посмотрел на меня. – Я скучал по этому. По тебе. У мамы свои проблемы, а Эмбер тошнило при виде иголок. Я скучал по временам, когда рядом был кто-то, кому не все равно.

Из глаз грозились пролиться слезы, но я их сдержала.

– Мне не все равно. И никогда не будет. Даже когда мы почти не общались или… вообще. Я никогда не переставала беспокоиться о тебе.

– Знаю, – ответил он, блуждая взглядом по моему лицу и телу.

– И мне тоже. Просто я выбрал самый отвратительный способ показать это.

Он притянул меня к себе, но, прежде чем наши губы соприкоснулись, мы встретились взглядами. В это мгновение между нами промелькнула целая жизнь. Понимание того, что нам суждено быть вместе. Это судьба. Мальчик с диабетом и девочка, которая собиралась стать врачом. Девушка с романтичным сердцем и парень, который писал песни о любви.

Наши губы слились в чувственном поцелуе, горячем, но нежном, страстном, но благоговейном. Сладостность поцелуя на наших языках смешивалась со сладостью самого Миллера. Несмотря на всю его колючесть, ворчливость и недоверчивость, у него самая чистая душа, какую я знаю. И его врожденная доброта – самая сексуальная его черта.

Ну и еще его лицо, тело, голос, талант…

Мой смешок разорвал поцелуй.

– Что смешного? – спросил Миллер, обхватывая меня за талию.

– Совсем ничего, – ответила я с бешено колотящимся сердцем и забралась к нему на колени, оседлав его. – Я очень серьезно отношусь к своим чувствам к тебе.

Улыбка Миллера исчезла, когда его взгляд упал на мою полную грудь, едва прикрытую полупрозрачным хлопком и удерживаемую двумя тонкими бретель- ками.

– Господи, Ви.

– Прикоснись ко мне, Миллер.

Я наклонилась к нему, предоставляя полный обзор. Твердая эрекция подо мной натягивала ткань джинсов. Я поелозила бедрами, когда его руки забрались под майку. Он обеими ладонями обхватил мою грудь, кружа большими пальцами вокруг сосков.

– Могу я?.. – спросил он хриплым голосом.

– Сними его, – велела я, в ушах грохотал пульс от предвкушения, что Миллер впервые увидит меня обнаженной. Он скользнул ладонями по моим бокам, талии, а затем подцепил край майки. Стянул ее и отбросил в сторону.

– Твою мать, – прошептал он, поднимая голову и встречаясь со мной взглядом. – Ты такая красивая.

Не дав мне ответить, Миллер двинулся вперед, и я ахнула, почувствовав его рот на своем соске, огненный смерч пронесся по позвоночнику и устремился прямиком между ног. Одно прикосновение, и Миллер отстранился.

– Черт, подожди. А твои родители?

– Я установила замок на дверь после того, как они тогда ворвались в мою комнату.

– Ты чертов гений, – пробормотал Миллер, снова наклоняясь к моей груди.

Его язык, нежный, горячий, влажный, обвел мой сосок, в то время как большой палец вытворял то же самое с другой грудью. Миллер пососал и слегка оттянул чувствительный комочек, дразня зубами, когда я подавалась ему навстречу и задыхалась от пронзавших меня вспышек удовольствия. Я выгнула спину, сильнее прижимаясь к нему. Он стиснул ладонями мои бедра и продолжал ласкать меня ртом.

– Мне нужно почувствовать тебя, – выдавила я и нащупала край его футболки. Задрала и стащила ее, на мгновение прервав наш контакт, затем обвила руками его шею и притянула к себе. Кожа к коже, грудь к груди, сердце к сердцу.

Так идеально…

Миллер поцеловал меня в шею, подбородок, потом в губы. Я шарила ладонями по его груди и ниже по животу. Я отстранялась только потому, что мне тоже хотелось впервые полюбоваться его наготой. Его тело такое красивое, гладкое, но под кожей перекатывались твердые мышцы. Датчик в нижней правой части живота тоже был прекрасен. Он поддерживал Миллеру жизнь.

Меня вдруг пронзила реальность происходящего – мы оба голые по пояс, я у него на коленях. Внезапно обострились все чувства. Каждое прикосновение, каждый вдох, каждое мгновение практически ослепляли восторгом, крадя воздух из легких и зажигая все нервные окончания. Дрожащими руками я принялась расстегивать его джинсы, желая большего и не зная, куда это нас заведет.