Книга Семь дней до Мегиддо, страница 37 – Сергей Лукьяненко

— Не надо, — я потёрся подбородком о её ладонь.

— Ай! Не царапайся. Лучше побрейся.

— Всё будет хорошо, — сказал я. — Наверное.

Милана прикрыла дверь. Посмотрела на результаты моей работы. Нахмурилась:

— Если хочешь, я покрашу. Только лучше всю стену вокруг двери, тогда совсем следов не будет… Максим, ты собираешься пойти в Гнездо?

— Монстр снова к ним придёт, — сказал я. — Как-то обидно, понимаешь? Не люблю оставлять дела недоделанными.

Милана вздохнула.

— Почему я не встретила тебя осенью?

— А почему именно осенью?

— Ну… я в конце сентября познакомилась со своим…

— Злобным карликом.

— Злобным, косым, кривоногим… — она вздохнула. — Зимой я бы с тобой вообще не стала встречаться. Не глянула бы даже. Я была вся счастливая.

— Что, приходил мириться? — спросил я.

— Угу. Раскаивался, извинялся, бил себя в грудь. Говорил, что он старый дурак.

— Сдаётся мне, этот злобный карлик не так прост, — сказал я.

— Он преподаёт у нас. Но он молодой ещё совсем. Выше тебя на полголовы, любит горные лыжи и ныряет с аквалангом.

— Блондин?

— Нет, с этим не сложилось. Брюнет. И ещё курит. Но говорит, что в качестве самонаказания бросит.

— Что ты ему сказала?

— Что подумаю, — тихо ответила Милана.

Я молчал, стоял, не оглядываясь. Потом отложил шпатель, отряхнул руки и спросил:

— А мне-то зачем рассказываешь?

— Чтобы, если ты решишь меня бросить, не переживал впустую. Я же вижу, ты такой… — она замялась.

— Прямой? — предположил я.

— Нет, — она вдруг рассмеялась. — Наоборот. Круглый. Как спасательный круг. Считаешь, что если за тебя уцепились, то надо держать. Это хорошо, потому что редко бывает. Но меня держать не обязательно. Я не утону. Когда надо было — я вцепилась, ты удержал.

— Я тоже вцепился, и ты удержала, — сказал я. Повернулся, обнял её. Мы постояли, не целуясь, а просто обнимая друг друга.

— Можно, я пару дней всё-таки у тебя поживу? — спросила Милана.

— Конечно. Сколько хочешь.

— Нет, сколько хочу нельзя. Тогда я останусь. И мы оба будем мучиться.

Я кивнул.

— Пойду, побреюсь.

Я побрился. И принял душ. Причём не запирая дверь. Ну вот такой я человек, да. Но Милана, конечно, не зашла. Когда я вышел, она готовила ужин, взяв за основу пищевой рацион из Комка, но добавив в кашу тушёнки.

— Знаешь, я кое-что выяснил, — сказал я, садясь за стол. — Не знаю, пригодится ли тебе, но лучше такие вещи знать… Инсеки и Продавцы не единственные пришельцы на Земле.

Она нахмурилась.

— И самое интересное, что эти, третьи, они у нас давно. Ещё до Перемены. Ты понимаешь, что это значит?

Милана аккуратно нарезала маленькую горбушку хлеба. Кивнула:

— Догадываюсь. Всякие фрики непрерывно это говорили, но кто же их слушал… Земля и раньше была оккупированной планетой?

— Типа того, — я невесело рассмеялся. — Инсеки нас не завоёвывали. Они нас взяли с боем. Как трофей.

— Зачем?

— Во-первых, кристаллы. Не знаю, зачем они им, но это явно ценная вещь. А во-вторых… в Гнёздах должно быть гораздо больше Изменённых, чем есть. На порядок больше.

Милана села напротив. Поморщилась.

— Гадость какая… Господи, какая мерзость! Так мы не спасаем больных детей. Мы их продаём!

— Вроде того.

Обхватив себя за плечи, Милана согнулась над столом. Уставилась в тарелку.

— Что они с ними делают?

— Не знаю. Едят, трахают, устраивают гладиаторские бои! Не знаю.

— Куколок, что ли? — с ужасом спросила она.

— Не знаю. Может, жниц или стражей. Может, там и нет ничего плохого, может, они их как домашних любимцев держат. Или вообще считают, что Изменённые лучшая часть человечества и переселяют их в другие миры. А нас, злых и импульсивных, оставили доживать своё на Земле.

Милана чуть успокоилась. Спросила:

— А ты мог бы точно выяснить?

— Вряд ли, просто мне намекнули… ну я и посчитал примерное количество. Даже если часть Изменённых умирает в процессе мутации, всё равно… Но никто ничего не говорит.

Мы молча принялись есть.

— Знать бы точно… — сказала Милана с горечью. — Если там что-то плохое, то надо ведь рассказать.

— Кому? Власти знают, будь уверена.

— И что?

— А что? Ничего. Кто и что может сделать?

— Никто и ничего, — согласилась Милана. — Слушай… если в Москве одиннадцать Гнёзд… по России их больше сотни… в мире тысяч пять-шесть, наверное…

Она снова замолчала.

— Несколько миллионов Изменённых в год по всей Земле, — сказал я. — Тоже прикинул на пальцах. Не зная среднего размера Гнёзд, сказать трудно. В Азии и Африки вообще беда. Там, говорят, родители здоровых детей тащат в Гнёзда. Ну, если прокормить трудно. А некоторые считают это удачной судьбой для ребёнка, даже богатые люди.

— Ведь раньше такого не было, — сказала Милана. — До Перемены.

— Гнёзд?

— Ну да. Если ты говоришь, что есть какая-то третья сила, ещё какие-то пришельцы, которые были на Земле… так они нас защищали, выходит? И если они ещё тут, если их найти…

— Ты же сама меня научила, — сказал я. — Смотри не на то, что видно, а на то, чего нет. Гнёзд на Земле раньше не было?

— Не было…

— А люди пропадали. И дети, и взрослые. Очень часто бесследно. Знаешь, сколько?

Она молчала.

— Если отбросить обычные несчастные случаи, маньяков, побеги, ложные слухи, найденных или вернувшихся… Только по развитым странам выйдет миллион в год. Но, скорее, больше. А по странам третьего мира толком и не посчитаешь.

— Максим… — тихо сказала Милана. — Вот теперь мне страшно.

— Мне тоже, — честно ответил я.

Странно, когда случилась Перемена, я это принял довольно спокойно. Даже нашёл повод порадоваться, когда по телевизору показывали упавшие ракеты — разбившиеся, разбросавшие в стороны не радиоактивный плутоний, а обычный свинец. Это же здорово, что ядерная война закончилась, не начавшись?

Мир радикально изменился, и то, каким он был до Перемены, перестало меня интересовать. Я его словно забыл, выбросил из головы вместе с детскими играми. Только чатики было жалко, и что в «Доту» с «Фортнайтом» больше не поиграешь.

А теперь я понял, что мир ничуть не изменился.