Книга Сломанная кукла, страница 56 – Лёка Лактысева

Никите мой переезд на второй, хозяйский, этаж пришелся по душе. Еще бы! Теперь наши с ним двери оказались по соседству, и Китенок мог примчаться ко мне в любое мгновение!

Правда, обнаружилось и неожиданное неудобство. Теперь спальня Плетнева оказалась напротив, и мы с ним начали сталкиваться намного чаще, чем раньше. Порой получалось так, что оба одновременно выходили из своих комнат, чтобы заглянуть в детскую. 

Я старалась держаться ровно, отстраненно и почтительно – как и положено наемной работнице. О той случайной ласке, которую подарила мужчине, старалась не вспоминать: мне было ужасно неловко за себя! Я опасалась, что Зиновию, который тогда внезапно разоткровенничался, будет еще более неловко, и он начнет за это злиться на меня. 

Господи! Пусть Плетнев забудет все, что тогда случилось!

Но он не забыл.

Я поняла это недели через полторы, когда в один из вечеров укладывала Китенка спать. Сын уже вовсю посапывал.

Я встала, подошла к задремавшему в кресле Зиновию, потормошила его за плечо:

– Плетнев! Никита спит. Ступай к себе! – и шагнула к дверям.

Мужчина, не открывая глаз, поймал и сжал мою руку, заставив остановиться. 

Я замерла.

Зиновий, по-прежнему удерживая мои пальцы, выбрался из кресла, повел меня из комнаты. Как только дверь за нами закрылась, остановился, развернул меня и прижал спиной к стене, а сам навис чуть сверху:

– Спешишь сбежать от меня, Алевтина?

– Просто иду спать. Ты что-то хотел мне сообщить?

– Да. Пожалуй. – Зиновий придвинулся еще ближе, подавляя своей физической мощью. Только вот мне отчего-то страшно не было. Совсем. 

– Говори, Зиновий. И отпусти меня, – я уперлась ладонями в его грудь, обтянутую домашней футболкой. 

– Не хочу.  – Зиновий склонился ко мне совсем близко, продолжая глядеть в глаза темным затягивающим взглядом. 

– Я тебя не понимаю… – прошептала я внезапно пересохшими губами: близость сильного мужского тела взволновала меня, заставила мое сердце тарахтеть, как засбоивший моторчик. 

– Ты не поверишь, Тина, – Плетнев усмехнулся как-то криво и болезненно. – Я сам себя не понимаю. Но так дальше продолжаться не может...

Руки мужчины, упиравшиеся в стену, внезапно переместились, схватили меня за затылок, не позволяя отвернуться. Твердые губы прижались к моим пересохшим от учащенного дыхания губам, обжигая и одновременно даря немного влаги. 

Я сжала кулаки, застучала ими по плечам Зиновия, который, не разрывая поцелуя, вжал меня в стену так, что я ощутила каждый сантиметр стальных мышц напряженного тела. 

Меня накрыло теплом и тоскливым, лишающим сил желанием близости. Как же давно я не позволяла никому прикасаться к себе! Как соскучилась по ласке! Мое тело все еще помнило, каким нежным и страстным умеет быть Зиновий. Я против воли обмякла, ухватилась за шею мужчины, чтобы не упасть. 

Но остатки разума и горькое недоумение – как он может целовать меня после всего, что сделал со мной и с сыном? – заставили меня сжать зубы. 

Нет! Я не стану отвечать на этот поцелуй! 

Не сдамся на милость тому, кто разрушил нашу с Никитой жизнь и превратил меня в прислугу, вынужденную махать день-деньской тряпкой, вместо того чтобы работать по специальности! 

Зин не отступал, продолжал терзать мои губы – то грубовато, с напором, толкаясь языком, то нежно поглаживая их своими губами… Чувствуя, что я не намерена сдаваться, на миг отодвинулся, опустил веки, тяжело дыша. 

– Отпусти меня! Сейчас же! – тут же прошипела я. 

– Не-а… – Плетнев отрицательно мотнул головой. – Не могу! Один поцелуй, Алевтина! Один настоящий страстный поцелуй! О большем пока не прошу...

Пока?..

То есть, потом попросит больше?!

Я рванулась, желая избавиться от наваждения, от тянущего чувства пустоты внизу живота, от собственной предательской дрожи, зародившейся в теле. Сдавленно охнула, когда Зиновий снова навалился на меня, не давая пошевелиться, сжал мой затылок, пропустив пальцы сквозь волосы. 

– Перестань! – попыталась сказать, но мужчина воспользовался этим, чтобы вторгнуться языком в мой рот. 

Я потерялась в новых ощущениях.

Тогда, пять лет назад, он меня так не целовал. Это было… так непривычно, так остро и волнующе! Плетнев творил что-то невообразимое – такое, от чего мои кости расплавились, глаза закрылись, а в голове стало пусто. Весь мир сузился до одного узкого коридора в коттедже на втором этаже, до жадных губ и рук мужчины, ласки которого становились все смелее. 

Наверное, окажись мы рядом с какой-нибудь кушеткой, диваном или хотя бы креслом – я так и не сумела бы дать отпор Зиновию. Но мне повезло, а ему – нет: коридор был безнадежно пуст, и в какой-то момент мужчине пришлось остановиться, чтобы решить, в свою спальню меня пытаться утащить, или вторгнуться без приглашения в мою. Пока Зиновий пытался сообразить, какой из вариантов выбрать, я достаточно пришла в себя, чтобы вспомнить, где я и с кем. 

Вспомнила – и захихикала. 

Не настолько громко, чтобы разбудить спящего за одной из дверей сына, но достаточно, чтобы Плетнев вздрогнул и уставился на меня пьяными от поцелуев глазами:

– Что смешного?

– Почувствовала себя горничной, которую заловил и тискает в уголке распутный барский сынок… – заходясь в новом приступе хохота, призналась я. 

– Умеешь ты все опошлить, Тина. – Плетнев нахмурился, задетый моей шуткой, отошел на пару шагов. – Ты вроде торопилась уйти спать?

– Да.

– Ну, так иди, пока я не передумал. 

– Ой, ой, как пугающе звучит! Уже боюсь, Плетнев! – я снова захихикала, но все же поспешила скрыться за дверью своей спальни: один раз мне удалось сбежать от Зиновия и от себя самой, но где гарантия, что получится и в другой?

Несколько дней после этого случая мой наниматель и по совместительству отец моего ребенка вел себя прилично: рук не распускал, в углах не зажимал и поцеловать не пытался. Я бы даже решила, что все это мне приснилось, если бы не взгляды, которыми окидывал меня время от времени Зиновий. 

Даже Елена Михайловна заметила изменения в наших отношениях и поинтересовалась:

– Ну и долго ты своего гражданского мужа будешь мучить, Алевтина? Он же тебя глазами ест! А ты поманила и в сторону!

– Ни разу не манила! – возмутилась я. 

– Угу, слышала я ваши охи-вздохи да смешки вечером под дверями детской. Думаешь, я глухая и слепая?  

– Нет, я так не думаю. Но прошу в наши с Зиновием отношения не вмешиваться. У нас… все сложно. 

– Ладно. Поняла. Больше ни слова не скажу. Но имей ввиду: если мужик долго не получает того, что ему надо, от жены, то идет искать ей замену.