Книга Декоративка, страница 26 – Агата Грин

Треден кивнул мне и пошел к юнцу, которого схватил знакомый мне уже волчище с любопытной кличкой «Млад». Постояв еще немного, чтобы более-менее отдышаться, я вернулась к мэнчи и его волку. Зверь всем своим телом придавил парня, так что последний при всем желании не смог бы освободиться. Знаю, на себе испытала… Когда я подошла ближе, желтые глаза Млада обратились на меня.

Треден тоже окинул меня взглядом и, сочтя, что я в порядке, склонился к пацану. Тот лежал ни живой ни мертвый, но как только волк отпустил его, попытался что-то сказать, причем что-то жалобное и плаксивое. Треден слушать не стал: ударил парня по голове, отправив в забытье, и как только он обмяк, достал из своей сумки веревку и связал ему руки и ноги. Оставив малолетнего преступника так, мэнчи поднялся, сурово на меня поглядел, приказал стеречь его, а сам показал Младу рукой какой-то знак. Умный зверь повел его вперед.

Я проводила их взглядом, запахнула тулуп, затолкала косу под воротник и присела рядом с поверженным преследователем. Треден оставил его лежать на боку, в неудобной позе. Имперцы вызывали у меня только одно чувство — ненависть, приглушенную или яркую, но я не могла спокойно смотреть на то, как семнадцатилетний или около того сопляк, почти ребенок, лежит вот так на снегу.

Я надела ему на голову капюшон и уложила более-менее удобно, затем осторожно тронула собственную щеку. Правая сторона лица пульсировала и отекала. Примечательно, что в то же место меня ударил Гадо перед клеймением. Но удар толстяка не идет ни в какое сравнение с ударом Зена: желтоглазый чуть мозги из меня не вышиб… В голове до сих пор позванивает. Да, здорово он меня оприходовал. Но я оприходовала его круче, толкнув полетать с обрыва.

Я взяла пригоршню снега и приложила к пострадавшему месту.

Руки замерзли и покраснели, в дыру на штанах поддувало, в общем и целом я чувствовала себя отбивной, которую сунули в заморозку, но все это меркло перед осознанием того, что у меня есть шанс вернуться домой. И не только мне. Я должна как-то сообщить Лене, что тот загадочный гул, про который она мне рассказывала, я слышала и в этом мире. Идеально было бы нам вместе оказаться в лесу в нужное время, когда возникнет гул.

Но как устроить это, если женщин никуда не выпускают без ведома хозяев?

«Подумаю об этом потом», — решила я и стала прислушиваться.

Сейчас ничего не важно, кроме моего выживания. А оно зависит от Тредена.

Сидеть и замерзать в лесу возле связанного парня, сыплющего скабрезностями, опасаясь появления хищника в обличье зверя, гуи или человека — то еще развлечение. Когда Треден, наконец, появился, таща на себе Зена, я пошла к нему навстречу, не скрывая радости.

А вот юнец замолк и округлил глаза.

Подойдя, Треден аккуратно скинул на снег Зена и сказал, чтобы я посмотрела, как у него дела. Я склонилась над своим хозяином и тут же отпрянула: верхняя половина его лица была перетянута пропитавшимися кровью обрывками рубашки. Выглядело это так, словно Зена ослепили и накрыли повязкой то, что осталось от глаз. Помимо лица, кровавые брызги и пятна виднелись на тулупе, штанах, руках… Сам мэнчи был без сознания, тяжело неровно дышал, притом в его груди что-то клокотало. Волосы его и те слиплись от крови.

Я замерла, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Столько крови я прежде видела только в кино…

— Он истекает кровью, — выдавила я из себя, и беспомощно посмотрела на Тредена.

— Знаю, — глухо ответил мэнчи, развязывая ноги юнца.

Что же до самого юнца, то он побелел еще больше.

— Они мертвы, дядя Тред? — совсем детским голосом спросил он. О, этот голос уже ничем не напоминал хриплый, высокомерный говор подростка, желающего казаться взрослым…

Треден замер и, внимательно и долго посмотрев на парня, горько проговорил:

— А ведь я тебя с малолетства знаю, Зоран. В кого ты превратился? Напал на Зена. Захотел забрать его женщину.

— Я не нападал! Я ничего не забирал! А ты их убил! Из-за бабы убил! Все из-за какой-то там деки!

— Это закон! — громовым голосом сказал Треден. — Закон, Зоран! Нельзя брать чужое, особенно женщину!

— Ты сам их каждый месяц берешь, все знают!

— Я их покупаю, а не краду! Я не нападаю на своих!

— Я не нападал! Я просто…

— Замолкни, или, клянусь, я удавлю тебя прямо здесь, Зоран, — пригрозил взбешенный Треден, и трусливый мальчишка ожидаемо замолчал. — Пойдешь сам, — продолжил ледяным тоном Треден. — Поможешь нести Зена.

Освобожденный Зоран поднялся, отряхнулся, размял руки и помог взять Зена; так можно было двигаться быстрее. Я пошла за ними, гадая про себя, во что все это обернется. Через некоторое время мой вопрос озвучил Зоран.

— Дядя Тред… что будет?

— Будет суд, — твердо сказал Треден.

Парень остановился.

— Суд? Клянусь, я не хотел нападать на Зена и не нападал!

Я не встревала, хотя многое могла бы рассказать Тредену. Но мэнчи, судя по траурному выражению лица, и сам все понимал.

— Я помогу, обещаю, я все сделаю для Зена, что надо… дядя Тред, не надо суда! Меня же казнят!

— Скорее просто оскопят. Обычное наказание для тех, кто посягнул на чужую женщину.

— Да нет здесь женщин! — рявкнул с неожиданной злостью Зоран, кивнув на меня. — Она, что ли, женщина? Она вещь! Она для пользования! Почему мы должны страдать и дохнуть из-за нее?

— Ты будешь страдать из-за того, что нарушил закон, Зоран, а не из-за нее, — тяжело ответил Треден и не менее тяжело вздохнул. Шел мэнчи с трудом, и я поняла, что в схватке он тоже получил свое.

Не я одна это поняла. Лицо Зорана окаменело, а потом на нем появилась гримаса зловещей решительности.

— Суда не будет, — прошипел парень и, сбросив со своего плеча руку Зена, накинулся на слабеющего усталого Тредена. В свете солнца, что еще радовал нас, блеснул нож. Раздался звук рвущейся ткани; Зен упал на снег, как досадная помеха.

Парализованная от неожиданности, я осталась стоять на месте, пока меня не задел хвостом Млад. Волк бесшумно появился откуда-то сзади. Мгновение — и он схватил Зорана, оттащил от Тредена и…

Я зажмурилась, но картина происходящего уже соткалась в моем воображении, основываясь на объемных звуках убийства: скрип снега, возня, влажный хруст, быстро оборвавшийся полузадушенный крик…

Я открыла глаза и первое, что увидела — волчью морду в крови. Млад сел как раз напротив меня. За ним лежал Зоран; из разорванного горла парня текла кровь, от которой шел пар.

Я даже не стала отворачиваться, меня вывернуло прямо тут же. Потеряв равновесие, я села в снег и закрыла глаза, чтобы не видеть больше ничего алого или багрового… Но сознание продолжала затапливать красная краска, остро пахнущая кровью; на языке и том будто появился металлический привкус.