Книга Из жизни кукол, страница 81 – Эрик Аксл Сунд

— Поменьше болтай. — Алекс присел на корточки и посмотрел Цветочку в глаза.

— Ты сам-то знаешь, что ты псих ненормальный? Ты бы поосторожнее с наркотиками, а то у тебя от них язык делается длинный. Сам знаешь, как легко пустить слух, что ты, например, записываешь ролики, а потом вымогаешь деньги у клиентов… Мы могли бы посмотреть на твои штуки сквозь пальцы, если бы не сестренка Налле.

Сердце Цветочка сжала чья-то громадная рука, она проникла глубоко в грудь, и он кашлянул.

— Не понял… Какая сестренка?

Молодой человек покачал головой.

— Не понял, ну и не надо. Все равно уже поздно.

Кулак, стиснувший сердце Цветочка, сжался еще немного, и пульс загрохотал в висках.

Этого не может быть, повторил голос в голове.

Не может быть.

И тем не менее “это” было.

На самом деле.

Когда они встретились, их жизни срослись, они научились читать мысли друг друга, их старую жизнь унесло, и будущее у них теперь одно на двоих.

Девяносто километров в час, под колесами узкая Эрставиксвэген. Они едут в Сансет-Бич, но сначала завернут в сторону Стокгольма, сто десять километров в час, повернут на Вэрмдёледен, снежный туман в воздухе, мимо “Накка-Форума”, едва видного в белой массе взвихривающихся кристалликов.

Сто пятьдесят километров в час. Они не знали, что у красной “тойоты” проблемы с тормозами, из-за чего на повороте возле Свиндерсвикен ее занесло.

Они понятия не имели, что “тойота” ударилась о дорожное заграждение и двести метров проехала на боку, после чего перевернулась вверх колесами и остановилась.

Они только видели, что “тойота” исчезла.

— Видела? Мы с ним разделались.

— С ним? Откуда ты знаешь, что “он”?

— Это всегда какой-нибудь он.

Сто восемьдесят километров в час.

— Девяносто процентов всех убийств и девяносто девять процентов всех изнасилований совершают мужчины, — сказала Нова. — А из ста педофилов только два — женщины.

Но чего они не знали — это того, что полицейский, преследовавший их в красной “тойоте”, уже позвонил и приказал развести мост в Данвикстулле. Не знали они и того, что полицейского зовут Кевин Юнсон и что позже он попадет под внутреннее расследование за служебную ошибку.

Они громко рассуждали, по какой же причине все катится к черту. Мужчины вроде Цветочка и Юриса, вроде Алисиного отца, из-за которого Мерси рвало какао, вроде всех тех мужчин, что решили, будто они особенные, но которые на самом деле ничуть не лучше остальных.

— Из-за них происходит девять из десяти автоаварий. А еще они любят мучить животных… Из тысячи любителей трахаться с другими видами… — Нова рассмеялась, — коровами, например, козами, собаками и беспомощными цыплятами девятьсот девяносто десять — мужчины, а единственную женщину, готовую сунуть в себя конский член, обучил и выдрессировал мужчина.

— Они придумали групповые изнасилования, атомную бомбу и электрический стул. Вот что у них в голове?

— А самомнение! Все знают, все могут. А на самом деле они — одна большая ошибка, эволюционный просчет. Одно в них хорошо: они чуть не миллиард раз в день или бьют, или убивают друг друга. Почему им вообще дается право голоса?

— Рождается мужчина — значит, рождается потенциальный людоед или педофил. Надо лишать их всяких прав с самого рождения.

— Убить десять случайно выбранных мужчин значит предотвратить сорок восемь изнасилований. Включая убийство и сексуальную эксплуатацию детей. Хорошо бы всех мужчин, прямо со дня рождения, подталкивать к самоубийству.

Они не видели мигалки возле моста Данвиксбрун.

Они задумались о своих отцах.

Один из них совершил самоубийство в Фисксетре, другой сгинул в Гамбурге. Они были хорошими папами. И плохо, что их больше нет.

Покончить с собой должны были все остальные мужчины, только не эти двое.

Девушки просто гнали машину дальше.

Знали, какие дороги привели их сюда. К последней черте.

Они видели комнату в пропахшей спиртным квартире в Фисксетре.

Видели теплый домик с мамой, папой и двумя толстенькими братишками.

— Все к черту, — сказали они и понеслись в никуда.

— Darling ^[84]? — призывая его действовать, она кивнула на стоящий на полу пакет, и он подхватил его свободной рукой. Пакет не был тяжелым, жена совершенно спокойно смогла бы нести его сама. Он заглянул в пакет. Несколько покетбуков для очередной дискуссии в ее книжном клубе. “We Need to Talk About Kevin ^[85]” Лайонела Шрайвера.

Прочитал текст на задней обложке — не запомнил, ни единого слова в голове не осталось. В памяти почему-то застряло название издательства — Serpent’s Tail ^[86].

Он подхватил рюкзаки дочек, с купальниками, полотенцами и всем, что может понадобиться двум девочкам девяти и одиннадцати лет, которые отправляются в аквапарк Wet’n’Wild. Рюкзаки он сунул в багажник машины. Тихо выругался: резануло в пояснице. Ему всего сорок восемь, он занимается спортом, но поясница все равно дает о себе знать. Тело упорно напоминает, что уже не молодо. После каждой тренировки у него как будто не убавляется, а прибавляется по килограмму.

Девочки забрались на заднее сиденье. Он обошел машину и открыл дверцу жене. Пока ее машина в ремонте, ему приходится быть за личного водителя. Женщина, определенная книжным клубом в героини недели, жила не слишком далеко, в Плезант-коув на том берегу озера Вудлендс, и туда можно было бы отлично прогуляться пешком. Но в Те-Вудлендсе теперь не так безопасно, как когда-то.

Когда-то они переехали в мечту. Вилла в двести квадратных метров, рядом озеро, на участке растут пальмы; статистика твердила, что этот район во всем Хьюстоне самый безопасный. Девять из десяти жителей — белые, черных, насколько он знал, всего двое из ста, мусульман вообще не зарегистрировано. Средний годовой доход был одним из самых высоких в этой части штата, и то, что женщины зарабатывали едва ли половину, гарантировало, что здесь уважают семейные ценности и мужчины ценят женщин, которые ответственно относятся к роли хозяйки и матери.