Книга Судьба - дама настырная, страница 44 – Ива Ривер

Пёс, почуяв неладное, оглянулся и, забыв про спринтера, подскочил ко мне.

«Ой, а чего ты лежишь?» — выразил его недоумённый взгляд.

— Я… тебя… сейчас… убью… — по слогам произнесла я, отдуваясь. — Если, конечно, встану.

Встать я встала и Федьку, разумеется, не убила. Что с него возьмёшь, если толком его никто не воспитывал…

Боль начала понемногу притупляться. Я поняла, что позвоночный столб в схватке с твердыней чудом уцелел, и, хромая, поволокла собаку домой, решив, что на сегодня с меня приключений достаточно.

Но неприятности этого дня, видно, ещё не исчерпали лимит, и, как в поговорке про беду, терпеливо топтались у ворот, дожидаясь своей очереди.

Пока Федя ел, я рассмотрела начинающую расцвечиваться лиловыми пятнами спину, а потом решила влезть в приобретённый по случаю ноутбук.

Так, доступа нет. Ну, никто и не сомневался, что всё будет запаролено. И что у нас есть для борьбы с этим злом? У нас есть знакомый программист, живущий на соседней улице.

Я взяла телефон и набрала нужный номер.

— Тимоша, привет! Ты не занят?

— Привет, говори, — лаконично ответила трубка.

Тимофей починял все компьютеры в округе и был чем-то вроде скорой помощи для соседского «железа».

— Пароль в ноутбуке взломать — разжилась тут по случаю. Можешь зайти?

— Вари кофе, сейчас приду.

Для разнообразия я закрыла Федю в гостиной. В прошлый раз, будучи запертым в ванной, он сожрал кусок мыла, растрепал мочалку и в хлам изгрыз два полотенца. В гостиной, естественно, таких интересных предметов домашнего обихода не было, правда, пёс мог испортить ковёр, но я о нём не слишком пеклась, так как в ближайшее время всё равно собиралась поменять.

— Ничего аппарат, — одобрил Тим после соблюдения обязательного ритуала кофепития. — Во сколько обошёлся?

— Даром достался, — не стала я вдаваться в подробности разбойного нападения на «мирных» наркоманов и, несмотря на выпитую чашку крепкого кофе, зевнула.

— Хороший дар, — оценил Тимофей и великодушно предложил мне пойти поспать, пока он с ним разберётся.

Я с благодарностью улизнула в свою спальню и, не раздеваясь, прилегла на кровать.

Однако сон слетел с меня, как только я приняла горизонтальное положение. Ныла спина, в голове кружили различные мысли, постепенно превращаясь в конкретную словомешалку. Ещё и запертому Фёдору не понравилось сидеть в гостиной, и он начал подвывать.

— Ха! — через некоторое время услышала я громкий возглас Тимоши, и раз уж заснуть не получалось, потащилась обратно, по пути цыкнув на собаку.

— Надеюсь, ничего ценного для тебя там не было? — увидев меня, оптимистично спросил Тим.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась я.

— Программа самоуничтожения, — пояснил он. — Обожаю эти штучки.

Я бессильно опустилась в кресло.

«Открывайте ворота пошире! Или вообще сломайте их нафиг!»

— Что, совсем ничего не осталось?.. — упавшим голосом произнесла я.

— Ага, — радостно отозвался Тимофей. — А что там было-то? Скажи, я тебе, что хочешь, нарою.

— Не знаю… — окончательно сникла я, а Тимоша, не чувствуя за собой никакой вины, посмотрел на меня как «учитель года» на последнюю двоечницу.

— Ну ты даёшь. Не знаешь, что, и расстраиваешься? Предупредила бы, что для тебя это важно, я бы осторожней был.

— Да ладно… — махнула я рукой, ощущая, как на глаза помимо воли вот-вот выступят слёзы. — Чёрт с ним…

Увидев на моём лице выражение, которого прежде никогда не видел, Тим всё же проникся и, переминаясь с ноги на ногу, неуверенно спросил:

— Ну я пойду тогда?

— Иди, — пожала я плечами, не двигаясь с места.

Он ещё немного потоптался, не зная, чем меня утешить, наконец, сказал:

— Если что понадобится — звони, — и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь.

Я ещё минут десять посидела в прострации, бездумно глядя в окно, нехотя поднялась и поплелась в ванную, где долго стояла под струями воды, тщетно пытаясь смыть отвратительные впечатления сегодняшнего дня. Бывает же такая непруха… Удивительно, что я ещё в «Мазду» или «Форд» утром не врезалась. Самое оно было бы для такого «везучего» денька. И ведь не пожалуешься никому, по большинству сама виновата… Вот чего ты одна в логово неадеквата полезла? Мало приключений в жизни?..

Покончив с водными процедурами, а заодно и самобичеванием, я обмоталась полотенцем и потянулась за феном. Ну если ещё и он сейчас коротнёт…

Однако всё обошлось, и очередная неприятность поджидала меня вовсе не здесь.

Без происшествий высушив волосы и облачившись в тонкий шёлковый халатик, я вспомнила про запертого пса и поспешила в гостиную. Фёдор к тому времени стих, и я по наивности решила, что он утомился и заснул. Даже притормозила перед дверью, на секунду усомнившись, стоит ли его беспокоить. Но то ли тишина показалась какой-то подозрительной, то ли шестое чувство сработало…

Беспечно отданный на растерзание ковёр был абсолютно цел. Зато всё остальное… мама дорогая! Обивка дивана и кресел свисала клочьями, шторы были пожеваны, но со всем этим ещё можно было смириться… Добил меня рояль.

— Какая же ты, Федька, сволочь! — увидев основательно изгрызенную ножку венского концертного шедевра, простонала я.

Это было последней каплей. Именно в эту секунду стресс, полученный в квартире Карецкой, меня и догнал. Догнал, перегнал и накрыл.

Силясь сдержать набегающие слёзы, я бросилась к бару, собираясь успокоить себя излюбленным славянским способом. С ходу отбросив все лёгкие напитки, достала бутылку коньяка, бокал и уселась прямо на пол, подле искалеченной конечности любимого инструмента. Магистр был далеко, Виктор где-то задерживался… уж вряд ли на службе в такой час! С Зоенькой, небось, встречается, или с Марьяной этой, а может, и ещё с кем… Впрочем, его право. Пусть встречается, с кем хочет! А мне — без разницы!

Я ощутила такое безраздельное одиночество, что минут через сорок, опустошив бутылку больше чем на половину, уже рыдала в голос. Изо всех сил обнимая пса и бессвязно рассказывая ему о неудачах, постигших меня за один только сегодняшний день, а заодно и вспоминая горести прошлого. Пёс внимательно слушал, умильно склоняя голову то на одну, то на другую сторону, а в особо трагичных местах бросался истово слизывать слёзы с моего лица.

В таком вот непотребном виде меня и застал вернувшийся ближе к ночи Азаров.

— Бог ты мой! Рита! Что случилось?! Почему у тебя дверь открыта? — бросился он ко мне, резво переходя на «ты» и с господом, и со мной.

— Заразилась… — уткнувшись в собачью шею, провыла я, всхлипывая и икая, — от одного придурка… наркомана…