Онлайн книга «Свадьба под прицелом»
|
Сашка отложил нож и вилку и внимательно посмотрел на меня — я встретила его взгляд с абсолютной безмятежностью во взоре. Потом помялся и неуверенно сказал: — Он просил ещё кое-что тебе передать. — После, — изобразив полнейшее отсутствие интереса, отмахнулась я и предложила выпить за здоровье Андрея. Затем мы немножко поговорили о бизнесе и политике, в общем, на темы, которые сейчас занимали меня ещё меньше обычного, потому я скучала и думала о Димке. Безрезультатно попытались дозвониться до нашего подозреваемого. Его мобильный по-прежнему пребывал в недосягаемости, а дома Кирилл не появлялся и не звонил. Дениса окончательно развезло, и Ольга препроводила его в приготовленную комнату. По пути он приставал к ней с поцелуями, называя Ритой. В полночь Виктор Андреевич отправился на прогулку, целью которой, надо полагать, была проверка постов, а я предложила Сашке посмотреть «оранжерею» и потянула его в гостиную. — Сейчас, секунду, ты иди, я тебя догоню, — замешкался приятель, роясь в своей сумке. *** Несмотря на распахнутые окна, в воздухе стойко висел одуряющий розовый аромат. Мягкий свет, подсвечивая нежные бутоны снизу, делал картину чарующе нереальной. Мы молчали, и мне почему-то хотелось плакать. Наконец Сашка осторожно нарушил молчание. — Рит, скажи, а ты действительно больше Митьку не любишь? Или мне показалось? — негромко спросил он за моей спиной. Я и не подозревала, что мой громогласный приятель умеет так тихо говорить. — Саш, ну ты же прекрасно знаешь, что я терпеть не могу, когда суются в мою жизнь… — Денёк выдался не из приятных, и сейчас, среди этой красоты, мне меньше всего хотелось лицедействовать, чтобы скрыть свои непростые чувства. Или уж говорить правду, или молчать. Тем не менее, зловредная часть моей сущности повернулась, и снисходительно произнесла: — Но если тебе так уж любопытно, я о нём и думать забыла. Ты удовлетворён? В ответ Сашка протянул мне необыкновенную, редкую по форме коралловую ветку, удивительно напоминающую два сердца, сросшихся у основания. Я осторожно взяла из его рук диковинную штуковину. — Димка передал, — пояснил он. — И ещё велел сказать, что любит тебя, но женится на другой. Моё собственное сердце ухнуло вниз, стремительно догоняя выпавший из рук коралл. Живое и тёплое, оно упало к моим ногам, в предсмертной агонии рассыпаясь на мелкие кусочки… Я тупо смотрела на осколки своего сердца, дивясь, как это ему удалось так ловко и почти безболезненно покинуть мой организм. Видимо, зрелище я в этот миг представляла собой жалкое, примерно как ослик Иа после потери хвоста. Но без хвоста-то худо-бедно прожить можно, а вот без сердца… Сашка ахнул, испуганно глянул на меня, на Магистра, который в эту минуту наверняка являл собой немой укор, и кинулся собирать коралловые останки. — Прекрати, — внезапно охрипшим голосом приказала я и вдруг захохотала. Смеялась я как никогда в жизни. Сашка смотрел на меня с ужасом, не зная, что предпринять, но смех оборвался так же внезапно, как и начался. — Саш, а ты действительно хороший «исполнитель», — произнесла я, после чего с ледяным спокойствием достала из вазы букет тигровых роз, сломала его пополам и выбросила за окно. Сказать, что мне было плохо — не сказать ничего. Получив тот самый, недостающий штришок, я почему-то умерла… И как попала в свою комнату — не знаю. Похоже, после смерти я стала гораздо сговорчивее, так как, оказавшись в спальне, тщательно закрыла на ключ входную и балконную двери. И бросилась на кровать, как безумная подруга чумного датского принца — на дно пруда. Там, на дне, придавленная тоннами воды, я не могла дышать… Мне не было больно и не было обидно. Мне было никак. Ни чувств, ни эмоций, ни ощущений. Только где-то высоко под потолком парило моё одинокое, безучастное ко всему сознание. Или это моя душа? Нет… всё-таки, наверное, нет. Душа — это прежде всего чувства, а их-то как раз и не было. «Даже смерть у меня получилась какая-то нелепая, — думало моё сиротливо парящее сознание. — Кажется, после смерти разум угасает, а душа остаётся живой. В моём случае вышло с точностью наоборот…» Магистр разнервничался, но и это было мне безразлично. Сашка тихо, но настойчиво скрёбся в дверь и просился в комнату. «Наверное, уже собрал осколки моего сердца и окаменевших полипов», — подумала я, и мне на долю секунды опять стало невыносимо смешно. — Рит, открой, а… — скулил Сашка. — Давай поговорим… или выпьем еще… Выпивать мне не хотелось, говорить — тем более, и вообще, как и подобает нормальному покойнику, хотелось только одно — чтобы меня оставили в покое. — Саша, со мной всё в порядке, иди спать, — совершенно спокойным тоном сказала я. Он потоптался на пороге, а затем шумно опустился на пол и привалился к двери. — Никуда я не пойду. Буду сидеть под дверью, пока ты не выйдешь. Звуки долетали как-то странно, будто путались в вязком тумане, внезапно окутавшем комнату. Да нет, не комнату, весь мир… — Как угодно, — равнодушно произнесла я и закрыла глаза. Хладнокровно, шаг за шагом, я в последний раз просматривала лучшие моменты нашей совместной с Димкой жизни. Замечательно, что у меня больше нет сердца. Представляю, с какой болью оно колотилось бы сейчас в грудную клетку. Однажды я пожаловалась ему на боли в сердце. «Камни не болят», — усмехнулся тогда он. «Ну да! Знаешь, как больно камнем по рёбрам!» — смеясь, возразила я. А как я болела краснухой, и он умилялся, что я умудрилась в «преклонном» возрасте заразиться детской болезнью, а когда стало совсем худо, ухаживал за мной, как за ребёнком, ставил капельницы и вслух читал сказки. А когда мы впервые серьёзно поссорились, нырнул ночью в болотистый водоём за кувшинками, запутался в стеблях и чуть не утонул… «Наверное, лучше б утонул, — равнодушно думала я теперь. — Впрочем, пусть живёт — какая мне теперь разница…» А при другой ссоре залез ночью через балкон и осыпал меня какими-то цветами, названия которых я до сих пор не знаю. И мы так и спали в цветах, а утром долго выбирали из моих волос лепестки и тычинки. А романтичный путь через балкон, в обход охраны, стал забавной частью нашей жизни… Кажется, с тех самых пор Бронштейны меня ещё больше и невзлюбили… А однажды ему приснился кошмарный сон — будто мы плыли на яхте, и я вдруг исчезла. Он искал меня всюду и не мог найти, а потом узнал, что я погибла. В ужасе проснувшись, он исступлённо молился, чтобы мы всегда были вместе и умерли в один день. Человек, не верящий ни в бога, ни в черта… И говорил, что всегда руководствовался девизом «Не верь, не бойся, не проси», а сейчас вот верит, боится и просит… |