Книга О каретах и тыквах, страница 55 – Алиса Чернышова

На мой вкус, это только подтверждает, что и среди светлой пресвятой братии встречаются вполне адекватные ребята. Другой вопрос, что пока их голоса тонут в другого рода выкриках и лозунгах. И Дайнор, воспитанный в Храме, едва ли спокойно отнесётся к моему "греху"... как минимум, провоцировать его не хочется. 

- Закажу противозачаточное зелье, - решила я.

- Может, лучше дождёшься выходных и у папы попросишь? - нахмурилась Джи. - Он в этом мастер. Я обычно у него беру, сама знаешь; он отлично подстраивает зелья под личные особенности изменённого.

- Нет, - махнула я хвостом. - Ещё десять дней ждать... И потом, придётся рассказывать, что я с кем-то встречаюсь, а врать я не хочу. Да и контрабандист ни разу за пять лет, что я о нём знаю, никого не подводил: все зелья идеально соответствовали параметрам заказчика.

- И то верно, - признала Джи.

Помолчала секунду, а после выдала то, что я ожидала от неё услышать с самого начала:

- Элин, что мне делать с Раоноком?

Вопрос был, как говорится, на все сто печатей. Если бы я ещё знала, как ей отвечать...

- Послушай, - начала я осторожно. - Я - тот ещё советчик в любовных вопросах, правда. Знаешь, что я думаю? Давай всё же сходим в "Шоколадные рожки", пока они не закрылись. И встретимся с Канидо. Он стажируется на лекаря душ и претендует как раз на нишу, связанную с любовными отношениями...

- Я не хожу к лекарям душ, - отрезала Джи.

"И, возможно, зря," - отозвалась я мысленно. Вслух, разумеется, ничего не сказала: Джиа с самого детства наотрез отказывалась посещать специалистов такого профиля. В этом вопросе родители предпочли не давить, дабы не рушить обретённое ею хрупкое душевное равновесие.

- Кани - не какой-то неведомый лекарь, а мой друг и твой приятель, - сказала я мягко. - И говорить вы будете о том, о чём сама захочешь.

Она дёрнула плечом.

- Твой светлый будет беситься, - буркнула, но явно больше для проформы.

- Его неприязнь к Кани - только его половые трудности, - отрезала я холодно. - И, если больше возражений нет...

Джиа отвернулась; возражений, кажется, не было.

*

- Я не ненормальная, - сказала Джиа.

Я только мысленно простонала: именно с этого подруга обычно начинала разговор с лекарями разума. И они, разумеется, либо тут же понимали, что что-то не так, и делали охотничью стойку, либо пытались убедить Джи в обратном. И та, и другая линия поведения обычно убивала доверительный разговор в зародыше.

- Я тоже, - вздохнул Кани философски и отпил шоколада. - Хотя иногда меня посещают сомнения.

Мне пришлось прикусить губу, дабы не заржать. Джи заморгала, явно не ожидая такого поворота.

- Почему? - спросила она даже немного неуверенно.

- Я сижу с вами, хотя и знаю, что вашим парням тут же доложат, и мне в очередной раз придётся давать клятвы, сращивать сломанные после круга конечности или лечить ожоги от светлой магии. Тем не менее, я продолжаю с вами общаться. Это ли не признак мазохизма?

Я стиснула зубы. Весёлость испарилась, как не бывало.

- Кани, пожалуйста, позволь поговорить с ними...

- Нет, - Канидо был спокоен и безмятежен. - В этом всё дело, верно? В том, что в демонах страсти, инкубах и суккубах, видят только тело и относятся с предубеждением. Причём все - и свои, и чужие. Общественное мнение отказывает нам в праве даже иметь друзей. Все тут же, с порога убеждены, что, если мы ужинаем с кем-то, то с этим же "кем-то" непременно спим. Отрабатываем ужин, так сказать.

Джи моргнула. Мне осталось только подавить вздох: как ни крути, Кани говорил правду.

- Я не хочу, чтобы вы за меня заступались, - продолжил он. - Я по праву вхожу в группу успевающих. И могу решить эту проблему.

Мы молча отдали должное горячему шоколаду: сказать тут было нечего. Хотя Дайнор, по хорошим делам, заслуживал разговора: его предубеждение по отношению к суккубам и инкубам было проблемой само по себе, но в случае с Кани, который был моим первым любовником, всё было... скажем так, совсем сложно.  

- Раонок - не мой парень, - сказала Джиа резко, и я с облегчением поняла, что всё получилось. - В этом и проблема: он не мой парень. Я просто иногда с ним... удовлетворяю потребности. Люблю я другого.

- И давно? - уточнил Кани мягко.

- Что - давно? Удовлетворяю потребности или люблю?

- И то, и другое, - прекрасные глаза Кани таинственно мерцали в свете магических фонарей. Он явно использовал суккубьи чары, настраивая Джи на более миролюбивый лад.

- Я влюблена... очень давно. Почти с детства, если честно.

- Как я понимаю, это платоническое чувство?

- Да, - бросила Джиа. - Но это - серьёзно. А вся ерунда с Раоноком - просто... наши тела и пристрастия просто совпадают. Не более того.

- Не более того... - повторил Канидо задумчиво. - Но и не менее. Многие тратят всю жизнь, чтобы отыскать такое совпадение. И любовь сердец частенько разбивается о несовпадение пристрастий и тел, увы.

- Намекаешь, что мне нужно повиснуть на шее у Раонока и прокричать "Люби же меня!" только из-за того, что нам хорошо вместе? Так это - не главное в любви!

- А что главное?

- Прозвучит по-детски, но - душа! - Джи была взвинчена. - А пристрастия... всегда можно подстроиться друг под друга, верно?

- Резонно, - кивнул Кани. - Хотя практика и показывает, что подстроиться можно далеко не всегда, и сознательные потребности нередко проигрывают инстинктам и подавленным желаниям, но... это по-настоящему сложный и неоднозначный разговор, которому тут не время и не место. Да, справедливо то, что чаще можно найти баланс в интимной жизни, если между партнёрами есть истинное взаимопонимание. И, пожалуйста, не пойми превратно: я не считаю, что ты должна бросаться кому-то на шею. Это сугубо твоё личное дело и вопрос выбора. Я хочу лишь удостовериться, что ты смотришь на ситуацию открытыми глазами и отдаёшь себе отчёт в том, что происходит.

- Я, по-твоему, какая-то дурочка? И в группу успевающих попала по протекции? Ты так считаешь? - Джи распалялась, и ярость поблескивала в её алых глазах.

- Нет, - инкуб был спокоен, как дверь. - Я считаю, что даже самые умные существа имеют право на чувства. И становятся в какой-то степени беспомощными и уязвимыми, когда эти самые чувства испытывают. Что бы там кто ни пытался говорить, это - всего лишь - нормально. Да, у нас принято заменять эмоции здравым расчётом, запирать их внутри, всячески подавлять, натягивая на лицо дежурную маску заправского циника... Таковы особенности нашей культуры, таковы негласные стандарты: душевные порывы у могущественных существ якобы должны вызывать только лёгкую снисходительную гримасу, полную цинизма. Что - ложь, разумеется. Эмоции никуда не исчезают, они просто подавляются и переплавляются под прессом показного равнодушия в нечто порой весьма неприятное. Так что не стоит ставить знак равно между чувствами и глупостью, Джиа. Это не так.