Книга Жестокий эксперимент, страница 20 – Вера Порет

– Честно говоря, – начал Михаил, – я не понимаю, зачем меня позвали.

Он был весел, и это его приподнятое настроение не получало поддержки в серьезных лицах врачей. Дмитрий Игоревич и Екатерина Сергеевна смотрели на нас так, будто ставили очередной опыт.

– Ты меня не помнишь? – спросила я, догадываясь, каким будет ответ.

– Нет. Мы разве на ты?

Мы чуть не переспали и вместе сбежали с дурацкого некорабля. Я считала тебя другом, единственной ниточкой, из которой соткано мое прошлое.

– Екатерина Сергеевна вела Михаила и тоже участвовала в эксперименте, – пояснил мой врач. – Вы ее запомнили.

– Я тоже вас помню, – ответила Екатерина. Прозвучало как угроза.

Совсем не так я представляла встречу с красавчиком.

– У тебя есть сын? – спросила я.

Михаил смотрел на меня с интересом, как на обезьяну в зоопарке, которая вытворяла что-то забавное. Он улыбался. Мне же было не до смеха.

– Есть.

– Ты ведь из-за него пошел продавать свое время?

Он на мгновенье отвернулся. Я задела его своей фразой.

– Я что-то вам рассказывал?

– Да.

И не только рассказывал. Ты держал меня за руку, целовал. Мы даже лежали в одной постели.

– Ему сделали операцию.

– Это помогло?

– Не все так просто. – Михаил помялся. – Институт помог оплатить одну из операций. Мой сын уже почти восстановился.

Одну из. Почти. Институт немного помог. Неужели эта помощь стоила нескольких лет жизни? Почему же ты не был рядом?

– Ты мог бы работать на обычной работе, а вечерами сидеть с сыном, дарить свое время ему, – вырвалось у меня.

– Нужна была большая сумма и сразу. Я бы не смог столько заработать.

Все. Тупик. Это не тот Михаил, которого я помню. Этот мужчина, сидящий в кожаном кресле, выглядит точно так же, он тоже красив, но его слова, движения, мимика – все совсем другое. Я не знаю того, кто внутри этой оболочки. Он мне чужой. Я не с ним ходила по идиотскому кораблю.

Я встала, желая сбежать из этой душной и тесной комнаты.

Так я и сделала: вышла, не закрыв за собой дверь. Дмитрий Игоревич кинулся меня догонять.

– Ольга, постойте, – окликнул он.

Не хотелось оглядываться. Казалось, если повернусь, то увижу глаза своего врача, а в них – его искреннюю веру, что Институт что-то кому-то дает. Он должен верить в эту чушь, как и весь остальной персонал вплоть до уборщицы. Иначе он не сможет убедить пациента, что катастрофы не случилось. Наука благодаря тем, кто жертвует частью своей жизни, шагает вперед.

Я остановилась, где коридор заворачивал. Отсюда можно было увидеть кабинет, где проходила встреча. Мне казалось, что Дмитрий Игоревич провожал меня взглядом. Так и было. Он смотрел на меня так, будто хотел, чтобы я осталась, и тогда у него появился бы шанс убедить меня, что я дала этому миру нечто невероятно полезное.

Меня влекла его искренняя вера в свое дело. Этот доктор был убежден до мозга костей, что эксперименты – это благо. Он почти всегда был вежлив и изъяснялся умными словами, и иногда сквозь его официальный тон проскальзывало что-то человеческое. Будто он всей душой болел за своих пациентов и старался им помочь. Как мог.

Я пыталась жить, но не выходило. Надо было искать работу, а у меня не получалось. Мои дни протекали однообразно: я смотрела дебильные передачи на большом экране для тупых зрителей, ела полуфабрикаты и казнила себя за то, что сломала себе жизнь, отдав свое время.

И одна мысль сидела в голове, как заноза. Не могла никак от нее избавиться.

Та квартира. Я помнила адрес! Дом номер тринадцать на Лесной улице.

Я выглядела нормально. Как все. Моя обувь больше не заляпана грязью, а вместо дурацкой мятой пижамы на мне самая обычная одежда.

Мне не пришлось вызывать такси. Я дошла пешком и оказалась в знакомом дворе, перед до боли знакомым домом. Как же я хотела зайти туда и узнать, кто там живет. Что сказал бы Михаил, если бы мы встретились без свидетелей? Надежда скреблась глубоко внутри, а любопытство прорывалось наружу.

Я села на лавку у подъездной двери и стала ждать, когда кто-нибудь выйдет или войдет. К подъезду уверенным шагом шла молодая женщина в красных лакированных туфлях на шпильках. Я вскочила и сделала вид, что тоже живу в этом доме. Даже ключами загремела. Женщина осталась ждать лифт, а я поднялась по лестнице на третий этаж.

Эта квартира существовала. Входная дверь была точно такой же, как и в моих иллюзиях. Осталось проверить, кто тут живет.

Я нажала на кнопку звонка. Снова по ту сторону раздалась электронная птичья трель, а когда послышались шаги, мое сердце заколотилось слишком быстро. Я вдохнула побольше воздуха, стараясь сконцентрироваться на потоке, наполняющим легкие, и медленно выдохнула, надеясь, что на этот раз к нежданной гостье выйдет сам Михаил.

Дверь распахнулась, и я увидела своего врача. Он был в серой футболке и темно-синих трениках. Что за бред? Это его квартира?

Он, видимо, тоже был ошарашен. Не мог ничего сказать. Первые секунды мы просто пялились друг на друга.

– Входи, – пригласил он.

И я робко зашла в коридор. Неловкая ситуация вышла, я желала провалиться сквозь землю!

– Разувайся и проходи, – сказал он так просто, будто я была его родственницей. Или знакомой. Или даже подружкой.

Здесь был кто-то еще. Я четко слышала чью-то возню. Доктор молчал и просто наблюдал, как я воюю с молниями на сапогах.

Когда я вошла в гостиную-кухню, то уже понимала, кто там находился.

Это был ребенок.

Я увидела его в детском стульчике. Вернее, ее. Она была во всем розовом. Слюнявчик весь перепачкан. Папаша промахнулся несколько раз, когда кормил дочурку. На вид этому розовому созданию был год или чуть больше.

А где ее мама?

Я не знала, что у доктора есть семья. Не знала, что он живет по этому адресу.

Неудобно получилось. Почему он не сказал, что впихнул в мою голову свой адрес? Мне вовсе не хотелось столкнуться с его женой.

Диван по-прежнему стоял напротив стенки. За диваном – большой стол с четырьмя стульями, дальше – кухонный гарнитур с глянцевыми черными фасадами. Ничего не поменялось. Дмитрий Игоревич сунул ребенку соску и погремел возле личика погремушкой. Девочка взяла игрушку и начала ее рассматривать.

Я бросила взгляд туда, где в предыдущие визиты видела фотографию. И в этот раз фото стояло на своем месте. В той же рамке. Только на снимке был не Михаил, а мой доктор. Он обнимал одной рукой Екатерину, а в другой держал грамоту или сертификат. Оба были в «гражданском» – в обычной одежде, не в белых халатах. Они улыбались. И не было мальчика.