Книга Девы, страница 64 – Алекс Михаэлидес

Зои вперила немигающий, потемневший взгляд в Мариану, направив клинок прямо ей в грудь.

— Пошли прогуляемся.

— Куда?

— Вон туда, к болотам. Идем.

— Стой! Подожди. — Мариана покачала головой. — Ты ведь не такая.

— Что?

— Это не ты, Зои. Это он говорит в тебе.

— Ты о чем?

— Слушай, я все знаю. Я нашла письмо.

— Какое еще письмо?

Мариана вытащила из кармана листы и развернула их.

— Вот это.

Какое-то время племянница молча, без всякого выражения смотрела на Мариану.

— Ты его читала?

— Я не шарила в твоих вещах. Просто случайно наткнулась…

— Так ты читала?

Мариана кивнула и шепотом призналась:

— Да.

Зоины глаза яростно сверкнули.

— Ты не имела права!

Мариана с надеждой посмотрела на племянницу.

— Я не понимаю… Зои, это же не значит… не может значить…

— Что? Что не значит?

Мариана с трудом подбирала слова.

— Что… ты имеешь какое-то отношение к убийствам. Что ты как-то связана… с ним.

— Почему? Он меня любил. И я его!

— Нет, Зои. Пойми, ты — жертва. Что бы тебе ни казалось, это не любовь…

Зои попыталась перебить ее, но Мариана торопливо продолжила:

— Должно быть, ты считаешь ваши отношения нежными и романтическими и не хочешь ничего слышать, но, повторяю, это не любовь. Эдвард Фоска не способен любить. Он слишком опасен, психически болен…

— Эдвард Фоска? — опешила Зои. — Так ты думаешь, это он написал письмо? Поэтому я прятала послание? — Она презрительно фыркнула. — Нет. Это не он.

— Тогда кто же?

Внезапно время словно застыло. Тучи заслонили солнце, и по каменному подоконнику забарабанили первые капли дождя. Где-то вдали прокричала сова.

И в эти бесконечно долгие мгновения Мариану озарила догадка, что в глубине души она уже знает, каков будет ответ Зои. И, возможно, знала всегда.

В просвет межу тучами вновь выглянуло солнце, и время пошло своим чередом. Мариана повторила вопрос:

— Кто написал письмо, Зои?

Та взглянула на Мариану — глаза полны слёз — и прошептала:

— Разумеется, Себастьян.

Мариана и Зои молча смотрели друг на друга.

Пахло сыростью. Дождь разошелся; его капли стучали по мокрой земле и пускали по реке рябь, размывая отражения деревьев.

Мариана первой нарушила молчание.

— Ты лжешь.

— Нет, — Зои покачала головой. — Это письмо действительно написал Себастьян.

— Неправда! Он… — Мариана запнулась, подбирая слова. — Он не мог этого сделать!

— Конечно, правда. Мариана, очнись! Ты просто слепая.

Мариана беспомощно уставилась на послание у себя в руках.

— Ты… и Себастьян… — Не в силах договорить, она с отчаянием взглянула на племянницу, надеясь, что та ее пожалеет.

Но Зои жалела только себя. По ее щеке сползла слезинка.

— Я его любила, Мариана. Любила…

— Нет! Нет…

— Я не вру. Я влюбилась в него еще в детстве, когда была совсем крохой. И он любил меня.

— Зои, пожалуйста, хватит…

— Мариана, разуй глаза! Пойми: мы с ним спали! Мы стали любовниками в той самой поездке в Афины на мое пятнадцатилетие, помнишь? Себастьян отвел меня в оливковую рощу у дома, и там, прямо на земле, мы занялись любовью.

— Нет! — Из груди Марианы рвался истерический хохот, больше похожий на рыдания. То, что говорила Зои, было ужасно, мерзко, отвратительно. — Ты меня обманываешь!

— Да нет, это ты обманываешь себя. Поэтому ты такая ущербная! В глубине души ты сама понимаешь, что так и есть. Что вся болтовня о вашей любви — чушь собачья! Себастьяну было на тебя плевать; он любил меня, меня одну! Он и женился на тебе, только чтобы быть рядом со мной. Ну и ради денег, конечно. Сама ведь знаешь, да?

Мариана покачала головой.

— Не хочу это слышать!

Она резко повернулась, вышла из беседки и зашагала прочь. А потом перешла на бег.

— Мариана! — закричала ей вслед Зои. — Куда ты? Тебе больше некуда бежать!

Не слушая ее, Мариана неслась вперед. Зои не отставала.

Вокруг бушевала гроза. Гигантская яркая молния неожиданно окрасила сгустившиеся тучи в темно-зеленый цвет. Небеса разверзлись, и оттуда хлынули потоки воды. Ливень с силой бил по влажной земле, вздымал на реке фонтаны брызг.

Мариана устремилась в темный, угрюмый лес. Мокрая рыхлая земля пахла сыростью. Над головой с торчащих повсюду ветвей свисали затейливые паутины с мертвыми мухами.

Зои мчалась следом, издевательски выкрикивая:

— Однажды дед застукал нас в оливковой роще и пригрозил, что все тебе расскажет. Себастьяну не оставалось ничего другого, кроме как убить его. Он задушил деда голыми руками. — Зоин голос эхом отдавался среди деревьев. — Дед все оставил тебе. Такое огромное наследство потрясло Себастьяна. Он решил во чтобы то ни стало заполучить его — для меня, для себя… Для нас! Но ты нам мешала, стояла у нас на пути…

Мариана продиралась сквозь чащу. Ветки хлестали по рукам, царапали лицо. Сзади слышался шум: Зои настигала ее, словно жаждущая мести фурия.

— Себастьян говорил: если с тобой что-нибудь случится, он будет первым подозреваемым, — не унималась она. — Нужно было как-то отвлечь всеобщее внимание. Как в фокусах. Помнишь, он любил показывать фокусы, когда я была маленькой? Себастьян считал, что надо пустить всех по ложному следу, чтобы никто не догадался, кого искать. Я рассказала ему о профессоре Фоске и Девах, и вот тогда Себастьяну пришла в голову эта чудесная идея. «Выросла и распустилась, как прекрасный цветок» — так он это описал. Помнишь, как поэтически выражался Себастьян? Он продумал каждую мелочь. Великолепный, идеальный план. Но ты!.. Ты забрала Себастьяна, и он не вернулся. Ты насильно заставила его лететь в Грецию! Это ты во всем виновата!