Книга Холмы Рима, страница 47 – Андрей Стоев

Седой обратил внимание на слугу.

— Альфонсо, идиот, спрячь свой револьвер, он у тебя всё равно не стреляет. — Затем он перевёл взгляд на нас. — Мне знакома ваша фамилия, господа, но вы не ответили на вопрос, что вы здесь делаете.

— Мне тоже интересно было бы узнать, зачем нас похитили и доставили в этот дом.

Все присутствующие воззрились на нас в совершеннейшем изумлении. Наконец старший секретарь со вздохом сказал:

— Думаю, мне нужно сообщить о происходящем его высокопреосвященству.

Он вышел из-за стола и исчез за дверью кабинета. Мы ожидали в полном молчании. Через несколько минут секретарь выглянул наружу и жестом пригласил нас зайти.

Кардинал Алонзо Скорцезе выглядел довольно молодо для такого высокого сана, примерно лет на сорок, хотя учитывая более развитую медицину, ему легко могло быть и восемьдесят. К сожалению, я никак не предвидел нашу встречу и не озаботился хоть что-то о нём узнать. Кардинал рассматривал нас с любопытством, и в целом никакой враждебности в нём не ощущалось.

— Прошу вас садиться, господа, — он сделал приглашающий жест в сторону стульев. Секретаря он, впрочем, не отпустил, и тот сейчас находился у нас за спиной. — Насколько я понимаю, вы являетесь детьми сиятельной Милославы Арди?

— Именно так, ваше высокопреосвященство. А вы, насколько я понимаю, являетесь кардиналом Алонзо Скорцезе?

— Вам неизвестно, в чьём доме вы находитесь? — удивился Скорцезе. — Любопытно. Но всё же — чем я обязан вашему столь необычному визиту?

— Поскольку нас похитили по вашему приказу, это как раз нам хотелось бы знать, что вам от нас нужно.

— Кхм, — озадаченно кашлянул кардинал. — Очень интересно, но всё же так мы никуда не придём. Попробуйте рассказать свою историю с самого начала.

Мы с Ленкой переглянулись. И в самом деле, происходящее начинало выглядеть как-то сюрреалистично. Кафку в этом мире не знали, так что у нас были все шансы стать первооткрывателями жанра.

— Ну что ж, давайте попробуем, — согласился я. — Итак, группа вооружённых людей похитила нас с карнавала. Командовал ими священник, по всей видимости, именно его ваши слуги упоминали как отца Эннио Гвидиче.

— Что… — начал было кардинал, но быстро поправился. — Прошу прощения, продолжайте.

— Похитители привезли нас в этот дом, — продолжил я, — и завели в подвал. Священник очень подробно нам объяснил, что нас похитили по приказу кардинала Алонзо Скорцезе в качестве мести нашей матери. Через некоторое время сложилась такая ситуация, что мы вынуждены были сопротивляться, завязалась драка. В результате все похитители были убиты. Когда мы попытались выбраться из дома и сбежать, нас обнаружили ваши слуги, которые нас и задержали.

Скорцезе молчал, внимательно нас разглядывая. В конце концов он со вздохом сказал:

— Ваша история звучит совершенно невероятно.

— А какой смысл для нас проникать в ваш дом? — заметил я.

— Это соображение меня и смущает. Скажите, как вы сумели расправиться с похитителями?

— Они воспринимали нас как обычных гражданских и не ожидали от нас никакого сопротивления. Фактор внезапности оказался решающим.

— А почему вы сдались слугам?

— Они нам не угрожали, и мы не собирались убивать ни в чём не повинных людей. Мы предпочли попробовать покинуть этот дом мирно.

— Похвально, похвально, — пробормотал Скорцезе. — Ну что же, ваша мать и в самом деле доставила мне некоторые неприятности, но я не держу на неё никакого зла. Собственно, это ведь мои люди на неё напали, хоть и по незнанию. И разумеется, мстить женщине, похищая её детей, было бы последней низостью.

Кардинал помолчал немного, сосредоточенно размышляя о чём-то.

— Преподобный Эннио Гвидиче действительно является… являлся одним из моих помощников, — продолжал он, — но я, разумеется, никаких подобных поручений ему не давал. У меня есть большой соблазн счесть вашу историю выдумкой, но тогда всё становится совершенно необъяснимым. Я всё же исключаю вероятность, что вы пробрались в мой дом, чтобы убить отца Эннио, да и тогда совсем непонятно, откуда взялись остальные убитые, которые не являются моими слугами. Таким образом, есть определённые соображения в пользу вашей версии событий, но в таком случае я не могу понять мотивов своего помощника.

— А враги у вас есть, ваше высокопреосвященство? — спросил я светским тоном.

— Мы все братья во Христе, — слегка улыбнулся кардинал, — но некоторые братья и в самом деле не испытывают ко мне братских чувств.

— Давайте на секунду представим, что ваш помощник выполнял поручение этих самых некоторых братьев.

— Давайте, — с интересом посмотрел на меня Скорцезе.

— И если вдруг вскоре к вам постучится полиция, то все непонятности сразу объяснятся.

— Вы клоните к тому, что вас хотели убить и объявить меня виновным?

— Нет, это мне кажется маловероятным, — покачал головой я. — Тогда не нужно было бы так настойчиво объяснять нам, что нас похитили по вашему приказу. А главное, нашу мать не устроило бы простое объяснение. Она сама докопалась бы до истины и наказала всех причастных. У неё хватило бы возможностей для этого, будь это сам папа.

— Будь это сам папа, — задумчиво повторил кардинал. — Ну хорошо, тогда какой вариант вам кажется более подходящим?

— Давайте представим, что в поисках нас в ваш дом врываются, скажем, гвардейцы, или может, какое-то спецподразделение полиции. Они обнаруживают, что вы похитили нас и пытались убить, но мы, сопротивляясь, убили вас. При этом преподобный Эннио Гвидиче со слезами раскаяния на глазах рассказал бы, что нас похитили по вашему приказу, и что с нашей стороны это была самооборона.

— Интересная версия, — согласился кардинал. — Но есть же свидетели, мои секретари, к примеру.

— Все неудобные свидетели были бы убиты, сопротивляясь полиции.

— Но вы ведь рассказали бы, что вы меня не убивали?

— Наше слово против слова папы, — с намёком сказал я. — Я полагаю, показания вашего помощника оказались бы решающим свидетельством. Мы иностранцы, которым гарантирована неприкосновенность, поэтому никто не стал бы проводить полное следствие и проверять его слова. Зачем это делать, если никого невозможно судить? Дело просто закрыли бы — оно ведь совершенно ясное, не так ли?

Кардинал глубоко задумался.

— И в самом деле гладко выходит, — наконец сказал он. — А если папа намекнёт, что вы отрицаете это потому, что боитесь мести моих родственников, то на ваши слова и вовсе перестанут обращать внимание. Затем ради вашей безопасности папа срочно отошлёт вас домой, и эта версия окончательно станет бесспорным фактом. Вы знаете, господин Кеннер, ваше предположение выглядит отвратительно правдоподобным. Как минимум, оно прекрасно всё объясняет.