Книга Чёрная кровь Сахалина. Каторжанин, страница 45 – Александр Башибузук

– Нет, не гасконец. Акцент объясняется просто: в свое время я долго жил в Арманьяке, где изучал историю средневековой Франции по материалам того времени. По ним же нахватался архаизмов, что мне абсолютно не мешает. А что до вашего предка, просто вспомнилась фамилия. – И сразу сменил тему разговора: – Кстати, как вы попали на Сахалин? И почему один?

– Изучаю флору и фауну этого замечательного острова, – улыбнулся француз. – Так случилось, что я лишился носильщиков, они просто сбежали, прихватив кое-какие вещи. Вот и приходится возвращаться в Александровск одному.

– Неудачное время вы выбрали, месье барон.

– Я приехал сюда полгода назад. – Шарль пожал плечами. – Еще до того, как началась эта ужасная война… – И, внимательно посмотрев на меня, поинтересовался: – А вы? Вы что здесь делаете?

Немного подумав, я ответил откровенно:

– Мы воюем. А здесь устроили засаду на японцев.

Барон неожиданно вытянулся в струнку и даже щелкнул каблуками.

– Месье Любич, разрешите присоединиться к вам!

Настал черед удивляться уже мне.

– А вам-то оно зачем?

Шарль нахмурился.

– Во-первых, я полностью на вашей стороне в этой войне, а во-вторых… – Он запнулся. – Так уж случилось, что я стал неожиданным свидетелем зверств японцев по отношению к мирным жителям. В-третьих, я не люблю всех азиатов, а в особенности – японцев. В-четвертых, считаю своим долгом оказать посильную помощь правой стороне. Уж так воспитан, простите. Кстати, сегодня в полдень я проезжал мимо Дербинского и заметил, что оккупанты собираются куда-то выступать. Не их ли вы ждете?

– Вас не тронули? – Вопрос ученого я пропустил мимо ушей.

Француз презрительно скривился.

– Они удивительно небрежно относятся к караульной службе, мне не составило труда проскользнуть мимо их постов. Но раньше я уже общался с японцами, и они даже выдали мне пропуск. Прошу, месье Любич, не откажите в моей просьбе. Оружие у меня есть, а перед тем, как заняться наукой, я проходил военную службу в кавалерии.

У меня немедля в голове сложился немного авантюрный, но вполне состоятельный план, как оповестить материк о том, что мы еще не сдались, и организовать в прессу вброс информации о зверствах японцев. Хочешь воевать? Почему бы и нет. Как раз проверю истинную лояльность, а заодно повяжу кровью.

Но дать свое согласие не успел, потому что на взмыленной лошади примчался урядник Наумов и сообщил, что к нам по дороге идут японцы. Я машинально ругнулся. Японцев я ожидал только утром, но, видимо, они так глубоко заглотили наживку, что сорвались на ночь глядя. Впрочем, все в масть, впереди еще около часа светового дня, так что успеем устроить качественный карачун. Если, конечно, обойдется без неожиданностей.

– Барон, хотите воевать – воюйте, но держитесь рядом со мной. Винтовка есть? Отлично. По местам!

Через полчаса на тракте показались топающие вразнобой солдаты, но японцев оказалось как-то очень мало, всего около взвода, возглавляемого прапорщиком на невысокой лошадке.

– Что за черт? – озадачился я.

Но тут же понял замысел самураев. Эти – приманка для того, чтобы вскрыть возможную засаду, а основная орда идет сзади.

Никаких команд отдавать не стал, все было оговорено заранее, открытие огня предусматривалось только по моему сигналу – после ракеты. Пусть шагают, в полуверсте дальше на тракте стоит Серьга со своими на тот случай, если косоглазые вздумают прорываться в Тымово. Он и встретит.

Японский прапорщик вдруг отдал какую-то команду, солдатики сошли с дороги и попадали на запыленную траву, а сам прапор, не слезая с седла, принялся обозревать окрестности в бинокль.

«Ну-ну, пялься, пялься, – с некоторой опаской подумал я. – Еще час назад я сам с этого же места пытался высмотреть своих. Таки высмотрел, но после того, как кое-кто получил по башке, больше никто не высовывался. Но все равно заканчивай зырить, Соколиный Глаз…»

Японец не внял и все продолжал пялиться.

– Шоб тебе повылазило… – Яков Самуилович нырнул за валун и зачем-то закрыл голову руками.

– Какая хитрая человека… – укоризненно прошептал Тайто. – Все смотреть и смотреть в стеклянные глаза…

– Снять бы тебя… – зло буркнул Стерлигов.

У меня самого мурашки по коже бегали, но в конце концов прапор опустил бинокль, слез с лошадки и присоединился к солдатам.

– Что за черт? Никак ночевать здесь собрались? – вслух подумал я. – Хотя место удобное, решение не переть ночью тоже вполне резонное. Большую часть пути они прошли, утром сделают рывок – и уже в Тымове.

И, как чуть позже выяснилось, догадка оказалась правильной. Прапорщик сел на свою кобылу и поскакал в обратную от Тымова сторону, а через четверть часа показались передовые колонны основного отряда.

Японцы маршировали повзводно, впереди ехало несколько конных, среди которых выделялась малиновая рубаха майданщика, а позади лошади тащили пару точно таких же орудий, как у нас. Пулеметов не было. Общим числом я насчитал около полутора сотен штыков, чуть поменьше роты полного состава. Правда, японцев все равно было гораздо больше, чем нас.

А еще через полчаса самураи уже принялись обустраиваться на ночевку.

– Удивительное безрассудство. Впрочем, чего еще можно ожидать от азиатов? – Барон иронично ухмыльнулся. – Но, думаю, вы не станете жаловаться в японский генеральный штаб, месье Любич?

– И не уговаривайте, месье д’Айю, обязательно напишу жалобу самому императору Муцухито. – Я тоже улыбнулся и вытащил из кобуры сигнальный пистолет.

С приятным чмоканьем в патронник вошел толстенький патрон с желтой папковой гильзой. Звонко щелкнул взводимый курок.

«Ну что, с богом…» – подумал я и нажал на спусковой крючок.

Но ничего, кроме сухого удара бойка, не услышал. И чуть не получил инфаркт, заметив, что несколько японцев, собиравших хворост для костров, подошли уже почти к нашим боевым порядкам.

– Тысяча чертей! – свирепо прошипел я и снова взвел курок.

Но опять случилась осечка. И только после того, как я заменил патрон, в воздух с шипением взвилась ярко-белая ракета. Грохнул дружный, но нестройный залп.

И тут же время для меня каким-то странным образом остановилось. Исчезли все звуки, наступила мертвая тишина. А японцы все так же занимались своими делами и не собирались падать.

«Что за бред?» – отстраненно подумал я.

И только когда над японцами, с некоторым перелетом, появились две больших грязно-серых вспышки, время снова запустилось. Грохот шрапнельных взрывов, треск винтовок и пулемета, вопли раненых и стоны умирающих – сумасшедшая какофония звуков резанула по ушам.

Японцы в панике заметались по вырубке, офицеры пытались командовать, но их никто не слушал. Ополченцы и солдаты стреляли по ним практически в упор – почти каждая пуля находила свою цель. С интервалом в несколько десятков секунд в воздухе рвалась шрапнель – я даже слышал стук стальных шариков о землю и человеческие тела. Пулемет не умолкал, поливая свинцом непрошеных гостей.