Онлайн книга «Чёрная кровь Сахалина. Каторжанин»
|
Второй недоуменно выпучил глаза, а потом, распахнув руки, словно медведь, попытался меня схватить. Образцово-показательная «двоечка» его не остановила, амбал только разъяренно заревел и снова ринулся вперед. Вот тут и пришлось воспользоваться своим средневековым опытом. Ничего похожего на клинок рядом и в помине не было, но дело в том, что одним из важнейших умений средневекового рыцарства являлся рукопашный бой без оружия, эдакая гремучая смесь из борьбы и ударной техники, ничуть не уступающая по разнообразию приемов японским карате или дзюдо и прочим азиатским кунг-фу. Не менее смертоносный и действенный, разве что не такой зрелищный. Ускользнув в очередной раз из «дружеских» объятий, я пробил громиле в колено, а когда он припал на ногу, врезал локтем в кадык. А потом, поднырнув под руки, запрыгнул сзади на спину и вцепился «замком» в шею, по некоторому подобию двойного нельсона. Как удержался, сам не знаю: урод принялся мотать мной как тряпкой, но через несколько секунд наконец амбал поплыл. В глазах потемнело, от запредельных усилий потекла кровь из носа, но я сжимал руки до тех пор, пока громадная туша окончательно не обмякла. Лязгнули засовы на двери. Я попытался встать, но не удержался на ногах и упал на колени. Сил едва хватало, чтобы только дышать. «Вот и все… – мелькнула в голове спокойная мысль. – Правда, финал вышел смазанный. Сдохнуть в тюремной бане – как-то не комильфо ни для графа Божьей милостью, ни для штабс-ротмистра. Лучше бы японцы прибили на поле боя…» Но вместо свежих убийц в помывочную влетели армейские офицеры с револьверами в руках. Один из них с ходу засадил рукояткой нагана по башке уже очнувшемуся первому громиле, а двое других бросились ко мне. Следом за ними в баню ворвалась еще пара офицеров, но уже почему-то жандармский штабс-ротмистр и флотский лейтенант. – Вы как, Александр Христианович?.. – Вы целы?.. – Ничего себе, да он их обоих… – Воды! – Доктора!.. – Свежего воздуха!!! Откройте… – Да откуда здесь окна – нашатырь тащите! От поднявшегося галдежа чуть не взорвались мозги, я оттолкнул чью-то руку с едко смердевшим флакончиком и заорал изо всех сил: – Да заткнитесь вы! – Живой! – На лице усатого штабс-ротмистра проявилась радостная улыбка. – Живой… – зло буркнул я. – Чем обязан? – Александр Христианович! – Ротмистр принял строевую стойку. – Уверяю, все причастные к инциденту уже арестованы! Прошу принять извинения! Следом за ним с серьезными мордами вытянулись остальные офицеры. – Допустим, принял. Что дальше? От меня-то вам что надо? Честно говоря, я заподозрил, что теперь подняли бунт уже офицеры городского гарнизона, но все оказалось гораздо сложней, а если точнее, то совсем непонятно. Вопросы остались без ответов, штабс только оговорился, что его вместе со товарищи уполномочили перевести меня в другое место для пущего бережения. Отчего, почему и зачем – осталось неизвестным. А «другое место» оказалось… камерой гарнизонной гауптвахты, это я понял по солдатикам в карауле. Правда, явно не для рядового состава, больше похожей на номер в гостинице средней руки. Ну а дальше начались уж вовсе чудеса чудесные. Только я прилег на койку, как раздался осторожный стук, дверь отворилась и пара солдатиков втащила в камеру тяжеленный дубовый стол с резными ножками. А следом за ними на пороге появился напомаженный щеголеватый официант в белоснежной куртке, тащивший за собой столик на колесиках, уставленный до предела судками и бутылками. Я молча уставился на него – слишком уже неожиданным оказался визит. Официант сдержанно, но почтительно поклонился, жестом фокусника извлек откуда-то скатерть, с хлопком раскрыл ее в воздухе и виртуозно застелил стол. После чего отточенными движениями начал сервировать стол, при этом с французским прононсом комментируя блюда: – Уха монастырская, тройная… Рябчики а-ля натюрель… Расстегаи с визигой… Консоме… Закончив с сервировкой, он застыл рядом с перекинутой через согнутую руку салфеткой. Я окинул взглядом великолепие на столе, а потом поинтересовался у него: – Ты, братец, часом, камеры не перепутал? Официант плеснул из завернутой в салфетку бутылки в бокал, после чего уверенно ответил: – Ни в коем случае, господин Любич. – А кто распорядился? В ответ парень лишь пожал плечами: мол, не велено говорить. – Ну раз так… – Я взял бокал со стола. – Тогда передай сей загадочной персоне мою искреннюю признательность. Еда оказалась просто восхитительной, особенно после подножного корма на Сахалине, а вино и прочие напитки – вообще выше всяких похвал. После того как я поел, официант собрал посуду, но почему-то не ушел. – Что-то еще? Парень замялся, а потом, по русскому обычаю, в пояс поклонился мне и дрожащим от волнения голосом сказал: – Спасибо вам, Александр Христианович! Спасибо за то, что отомстили. – Он запнулся и тихо добавил: – У меня брат родной на крейсерах служил и погиб при Цусиме… Честно говоря, я уже стал подумывать, что зря ввязался в свару с япошками, особенно после такой дикой неблагодарности в ответ, но вот после этой фразы… В общем, слова этого парня разом перечеркнули все сомнения. Я встал, приобнял его и тихо шепнул: – Еще не отомстил. Но отомщу с лихвой, будь уверен. Слово даю… А после того, как официант ушел, визиты посыпались как из рога изобилия. Следом заявился маленький сухенький старичок типично семитской наружности с торчавшим из кармана испачканной мелом жилетки скомканным портновским метром. – Ну-с… – Старикан обаятельно улыбнулся. – Таки осмелюсь слегка побеспокоить вас, но оно того будет стоить, уверяю… После чего принялся измерять меня, скороговоркой бубня себе под нос: – Что там Парыж? Разве там умеют шить, я вас спрашиваю? Эти прохиндеи умеют только выдумать! А лучше старого Мойши с Подола, что в Егупце, никто не шил! Разве только я, но Мойша сам учил меня! Так-с… что тут у нас… Ой-вей! Хай тому, кто вас так резанул, всю морду попрыщит. Надеюсь, он долго не прожил? При этом он снял мерки даже с моих ступней, прокомментировав, что это для какого-то Шлемы, которого так некстати разбила подагра. Закончив с замерами, он торжественно пообещал: – Таки через три дня все будет готово! – И даже без примерки? – Молодой человек… – Портной скорбно покачал головой. – Понял. – Я невольно улыбнулся. – Уж извините, ради бога… |