Онлайн книга «Соб@чий глюк»
|
– Хорошо, два, – согласилась Ксения. – Отлично! Завтра жду отчета от обеих сторон. Конец связи, – и отключился. – Вот тебе ее телефон и адрес, – я сбросил контакт сестры на Игоряшин телефон. – Иди готовься к свиданию: цветы, шампанское, язык и все остальное. Начинается новая жизнь! Причем не только для тебя. Завтра можешь опоздать на работу. Иди! – До свидания, – Игоряша попрощался и вышел из кабинета. Я отправил сестре эсэмэску: «Запомни! Твердой рукой императрицы! Твое желание закон!» В ответ я получил эмоджи поцелуйчика. Вот же, сестра блядью оказалась, хоть и академик, вздохнул я. Срастется, я думаю. И пипец тебе, Игоряша, не открутишься. Если только сейчас не убежишь куда-нибудь на Чукотку. Лара зашла в кабинет, хотя я ее и не звал. Вид у нее был серьезный. Хотя, может, она и притворялась, потому что ей хотелось выглядеть серьезно. Видимо, она думала, что я раздосадован семейными делами, которые к ней отношения не имеют. Я уставился на нее в упор, откровенно рассматривая и пытаясь понять, как же я так лопухнулся? И все равно не мог ни за что зацепиться. «Вот она, современная наука и технологии, из мужика сделают бабу так, что не отличишь ни на глаз, ни на ощупь. Врачи-вредители! Недаром их товарищ Сталин невзлюбил. А хотя кого товарищ Сталин любил? Так! Меня уносит», – подумал я, теряя последовательность мышления. – Что стряслось? – заботливо спросила Лара, видимо, сгорая от любопытства. «Любопытно тебе. Ну что ж, можно удовлетворить твое любопытство», – решил я. – Вот бывает в жизни так, веришь людям, а они тебя предают один за другим, бессовестно обманывают. Трудно жить после этого. Не на кого положиться, не с кем поделиться обидой, потому что все обманывают, – расставил я сети. – Ну уж прям и все! – Лара вздернула подбородок. – Есть честные преданные люди, которые не подведут, не предадут, не обманут. – Не думаю. Кто это? Где? Где искать таких людей? – продолжал я так же отчаянно. – Я понимаю, что ты ищешь людей в разных местах, а самая бескорыстная дружба может быть под боком, но это недостойно твоего внимания, тебе подавай что-то особенное. – Под боком – это ты на себя намекаешь? – обострил я ситуацию. – Да, на себя! Но ты не считаешь это важным, поэтому не замечаешь моей дружбы и преданности, – слезливым голосом сказала Лара. Вот он, момент моего выпада. Пришло время для трагедии, не зря же у нее (или у него) слезы навернулись. Недолгая пауза. – Преданности? Я тебе верил, как себе! А ты меня обманывала все это время! Все это время! Как мне это перенести: жена, друг, теперь ты! И ты говоришь о честности и преданности! Получилось неплохо, пафосно, с напором. – О чем вы, Артем Георгиевич? – почти крикнула Лара, выброшенная с дороги на неожиданном крутом повороте. – Все о том же! – отозвался я неопределенно. – О чем о том же? – искренне отказывалась понимать Лара. Я пристально уставился ей в глаза суровым взглядом человека, сильно пострадавшего от неправды. – Тебе нечего мне сказать? – спросил я холодно. – Нет. Я не понимаю, о чем ты говоришь, – взмолилась Лара. Тут в моей голове пронеслась крамольная мысль: а вдруг Лара – обычная баба, а блядский Кум просто посмеялся надо мной? Я заволновался, поэтому сразу же перешел в атаку, чтобы полностью прояснить ситуацию. – Ты была мужиком? – спросил я напрямую. Лара на секунду замерла, чуть поменяла осанку, едва заметно расправила плечи и без особых колебаний сказала: – Да, была. А какое это имеет отношение к делу? – Самое прямое. Ты мне врала! – сказал я с облегчением. – Нет, – твердо ответила Лара. – Ты меня никогда не спрашивал. – А откровенно сказать об этом перед вступлением в сексуальные отношения, по-твоему, не нужно? Скрыть такую информацию – это все равно, что не сказать, что болеешь СПИДом! – Ну ты сравнил! СПИД – это болезнь, а какой у меня пол когда-то был, никого не касается, – возразила Лара. – Еще как касается! От такого секса у человека может быть глубочайшая психологическая травма! Которая может вызвать необратимые процессы в голове: фобии, импотенцию, псориаз на нервной почве, депрессию. Эта информация, если ее не скрывать, может лишить тебя кучи мужиков, поэтому, конечно же, тебе удобней промолчать. Вот и получается, что и тебе верить нельзя! – Я, может, и сказала бы тебе, если бы у меня была возможность. Ты помнишь, как ты на меня наехал в первый раз? У меня особо и возможности-то что-то сказать не было. А потом уже как-то неловко было говорить. И потом, тебе что, со мной плохо было? Что, мои минеты не нравились? – То есть я во всем виноват! – Не во всем. Так получилось. И потом, я не понимаю, в чем проблема? О том, что я транс, весь офис знает, тут особого секрета нет. Я думала, что и ты знаешь. Пауза в нашем разговоре наступила неожиданно, причем не по моей воле. Центр в голове, отвечающий за членораздельную речь, погас от перевозбуждения, и мой язык бессильно повис, лишенный способности производить человеческую речь. Когда же возбуждение чуть улеглось и установилась определенная иерархия словесных посланий, то, как и следовало ожидать, победило самое мудрое послание от моего мозга: – То есть как? – Так, все знают. Ни для кого это не секрет, – уверенно сказала Лара. – И все знали о том, что мы трахались, и все ничего? – Все думали, что ты находишь в этом определенную пикантность, эдакие необычные острые ощущения, экзотика, – объяснила Лара. – Если все знали, то и Игоряша знал, и Светка знала, – догадался я о вполне очевидном. – Конечно. Если хочешь знать, то я думаю, что твоя Светка замутила с Игоряшей из-за этого! – Из-за чего? – не въехал я сразу. – Я думаю, что она решила, что раз муж трахается с трансом, значит, совсем потерял к ней интерес, и решила обратить на себя внимание таким способом. Я ее, как женщина женщину, понимаю. – Какая у меня интересная жизнь! – посетовал я. – Мне увольняться? – по-деловому спросила Лара. – Зачем? – не понял я. – Я же вышла из доверия, – сказала Лара. – Как вышла, так и войдешь. Не надо путать секс с бизнесом. И потом, ты открыла мне глаза на офис, а это в данной ситуации дорогого стоит. Ты хорошая секретарша. Суки офисные! Это я про всех, – пояснил я. Я посмотрел на Лару, которая продолжала стоять перед моим столом. – Можно спросить тебя об одной вещи? |