Книга Клинок тайн, страница 58 – Триша Левенселлер

Я чувствую, что открываю и закрываю рот, как рыба.

– Он прав, – беспомощно вставляет Темра.

Отступаю от Келлина, обдумывая его слова. Неужели это действительно не моя вина? Что на карту поставлен весь мир? Что моя сестра в опасности?

Возможно ли вообще снять с меня вину за это?

Не знаю, смогу ли перестать винить себя, даже если я и правда ни при чем. Я просто-напросто не знаю как. Все еще чувствую себя ответственной за все, что произошло. Я еще могу что-то сделать, чтобы это исправить.

Мы молча, без особой цели, переходим дорогу. Я даже не осознаю, в каком направлении мы движемся.

В Лирасу по горам всегда можно было определить, где юг. Я скучаю по этому. Очень простая вещь, но она всегда меня успокаивала.

Через несколько секунд Келлин говорит:

– Мы больше не можем идти в Галвинор. Вам никогда не пройти еще через один город, и нет никакой надежды, что вы сможете незаметно нанять лодку.

– Тогда что же нам делать? – спрашиваю я.

Келлин поджимает губы, качает головой, шумно выдыхает, словно спорит сам с собой.

– Я знаю место, где мы можем затаиться на некоторое время. Там мы будем в безопасности и все хорошенько обдумаем.

Я хочу верить Келлину, но мы нигде не были в безопасности. Ни с матерью нашего отца, ни в большом городе, ни на дороге. Куда бы мы ни шли, нас везде подстерегает опасность.

Честно говоря, самым безопасным местом, где мы когда-либо находились, была тюремная камера. Я застываю на месте, когда мне в голову приходит идея.

– Келлин, мне кажется, я знаю, что делать с мечом. Возможно, я знаю, как сохранить его в безопасности навсегда. Мне… мне нужна кузница.

– Отлично. В Аманоре есть одна.

– Аманор?

– Там, где живет моя семья.

* * *

Келлин объясняет, что Аманор – это маленькая деревушка на территории принца Скиро.

– Она расположена далеко от больших дорог. Ее даже на некоторых картах нет.

– Откуда ты знаешь, что там мы будем в безопасности? – спрашиваю я. – Кимора ведь знает, что ты замешан. Неужели она не сможет найти твою семью?

– Думаю, у нее вряд ли получится. Я не афиширую, откуда родом. Я никому не рассказывал, где живет моя семья, не говоря уже о том, что она у меня есть. Исключая тебя, конечно.

– А как же твоя фамилия? Деринор. Разве Кимора не может просто поспрашивать в округе? Есть ли хоть малейший шанс, что она сможет выследить нас до Аманора?

– Шанс есть всегда. Но Деринор – распространенная фамилия. И ей будет трудно найти кого-нибудь, кто укажет на Аманор. Кроме того, если моя семья в опасности из-за нее, я должен быть рядом, чтобы защитить их.

Еще несколько дней мы едем по главной дороге, а потом сворачиваем на то, что больше похоже на оленью тропу. Если с большой дороги лес казался мне густым, то теперь, оказавшись внутри, я даже не знаю, как описать его. Деревья стоят так близко друг к другу, что не остается другого выхода, кроме как идти по уже проложенной тропе.

– Не нравится мне этот лес, – говорит Петрик. – В таких лесах водятся медведи.

– Точно, ты же с территорий Скиро, – вспоминает Темра.

– Из столицы, – уточняет Петрик. – Там медведей не водится.

– Столица совсем рядом с горами, – говорит Келлин. – А в горах есть пумы. Ты предпочитаешь их медведям?

– Определенно, – отвечает Петрик. – Пумы боятся людей и почти не заходят в город, потому что там слишком шумно.

– Только если они не очень голодны.

Келлин испытывает странное удовольствие, поддразнивая Петрика. Мне хочется дать ему попробовать его же лекарство.

– Бояться медведей совершенно естественно. В отличие от уязвимости. – При намеке на наш предыдущий разговор Темра смеется.

– Он не боится медведей, потому что знает, как размахивать перед ними мечом. Но Келлин не знает, как защитить свои чувства.

Мы хихикаем, а наемник добродушно смотрит на нас.

– Возможно, тебе стоит научиться владеть мечом, кузнец. Тогда ты бы меньше боялась людей.

Я усмехаюсь. Если бы все было так просто. Если бы я только боялась, что они причинят мне физическую боль. Нет, это мой разум нуждается в защите, и я не думаю, что такая защита существует.

– Не пытайся сменить тему. Не сработает, – говорю я.

– Верно, – соглашается Темра.

Может быть, все дело в уединении леса, но я уже давно не чувствовала себя так хорошо. У нас ничего нет, но почему-то кажется, что у нас есть все.

По пути мы собираем грибы, ягоды и орехи, которые, по словам Келлина, съедобны. Пусть они и не очень вкусные, но достаточно наполняют наши животы. В ту ночь Келлин уверяет нас, что на тропе больше никого не будет, поэтому они с Петриком по очереди пытаются развести костер трением. У нас нет ни одеял, ни чего-либо еще, поэтому мы с Темрой очищаем землю от камней и других твердых предметов, прежде чем лечь рядом, согревая друг друга.

– Никаких идей, ученый? – говорит ему Келлин.

Темра похлопывает по земле с другой стороны.

– Можешь спать рядом со мной.

Петрик заметно сглатывает, прежде чем повиноваться.

– Нет-нет, ближе, – говорит она. – Как ты собираешься согреть меня на расстоянии?

Петрик двигается, пока не прижимается к ней вплотную.

Келлин остается один у огня, но я, встретившись с ним взглядом, смотрю на место рядом со мной, потом снова на него.

Я не пытаюсь пригласить. Честно говоря, я просто проверяю, где Келлин собирается спать. Но он садится рядом, прежде чем вытянуться, закинув одну руку за голову, а другую положив на бок, случайно задевая мои пальцы.

От прикосновения я вздрагиваю, прежде чем заставить себя расслабиться. Не то чтобы он нарочно схватил меня за руку.

Но потом он действительно это делает.

Келлин играет с моими пальцами, согревая их, массируя. Он попеременно скользит своими пальцами между моими, чтобы удержать меня, а затем делает прикосновение почти незаметным, чтобы почувствовать мою кожу.

Я не могу смотреть на него. Гляжу прямо на верхушки деревьев и звездное небо.

Я могла бы запросто остановить его, если бы хотела. Просто пошевелить рукой или повернуться к нему спиной.

Но просто оставаться неподвижной тоже легко. Позволить себе почувствовать восхитительный жар от соприкосновения наших тел без того, чтобы мои тревоги вышли из-под контроля. Потому что мне не нужно ничего говорить. Меня не выставляют напоказ. Это так просто.

Почему все не может быть таким?

Через пару минут, когда мое сердце бешено колотится, я начинаю расслабляться.