Онлайн книга «Долгое эхо. Шереметевы на фоне русской истории»
|
Дверь открылась, вошла Пашина сестренка Матреша! – Подарок тебе, именинница! Отныне твоя сестра тоже будет при нашем театре. Щеки Пашины полыхают румянцем: как же добр к ней граф! Однако заставила себя сдержаться, поклонилась, хотела поцеловать руку, но – он воспротивился. Ужин продолжался, зазвучала гитара. Пришел-таки Коля Аргунов и пристроился на краю стола. Паша заметила, что возле него ни единой тарелки, ни единого кушанья. Как же быть? Слуги ничего не подносят. Тогда она встала и сама подала ему блюдо с пирогами. Коля не спускал с нее глаз. Она рисковала навлечь на себя недовольство хозяина. Но его сиятельство громко проговорил: – А не споет ли нам именинница что-нибудь… этакое? «Этакое? Прямо сейчас? Но что?» Лишь минуту она раздумывала и – решилась. Спеть песню, которую сочинила сама! Песня была навеяна их первой встречей! Параша шагнула назад, чтобы вокруг нее было пространство, – она всегда так делала, – и, сложив руки у пояса, запела: Вечор поздно из лесочка я коров домой гнала. Лишь спустилась к ручеечку близ зеленого лужка, Вижу – барин едет с поля, две собачки впереди, Поравнявшися со мною, он приветливо сказал: «Здравствуй, милая красотка, из какого ты села?» «Вашей милости крестьянка», – отвечала я ему… Голос ее звучал ровно, без модуляций, почти прозрачно, и это придавало песне характер затаенного признания. Словно ее тут и не было, а была она там, где шелестят листья, встает ранний восход, лежат росные травы. Она ни на кого не смотрела, но чувствовала: брови-дуги поползли вверх – верный признак графского довольства. И правда: не успела она кончить песню, как его сиятельство трижды хлопнул в ладоши. Следом за ним стали аплодировать другие. Только Коля Аргунов почему-то сидел неподвижно. Да еще Изумрудова. Или заметили, как граф опустил на колени актрисе белый платок? Оставленный на коленях платок означал: эту ночь граф желает провести с избранницей. Только Паша этого не поняла… Таня Шлыкова горячо шептала: – Видишь, как он глядит на тебя? Любит он тебя, Пашенька! – Что ты говоришь, Танюша? Как можно? Гнев ли, любовь ли барская – страшно! Шереметев поднялся, все остальные тоже. Пропустил всех вперед, а ее руку задержал в своей и повел к парадному въезду, по ступеням. Мимо колонн, к Большому пруду… Луны на небе не было видно. Луна купалась в озере. Воздух, настоянный на цветах жасмина, пахнул в лицо. Пруд – словно зеркало, покрытое черной амальгамой, а у берега стоит лодка с белым парусом. Граф медленно ведет свою нимфу к лодке. Связанные крепким рукопожатием, ступают они в лодку. Граф украшает ее голову и плечи цветами, гирлянды приготовлены заранее. А потом – быстро гребет в сторону Острова Уединения… Что делать? Она не смеет ни возражать, ни сопротивляться, – да и не хочет. Нынче такой счастливый день! А тихая, лунная ночь, так упоительно пахнущая ранним летом, счастьем! Она дышит таинством и чудом. Мерцают тени, светы… Только почему закрадывается в душу страх? Вот и Остров Уединения. Она прижала плотно локотки. – Не бойся, – услыхала ласковый голос. И почувствовала, как рука его нежно обхватила ее стан. – И сними это жалкое платье! Ты же – нимфа! Кусковская нимфа, а еще – греческая богиня! Я накину на тебя греческую тунику и украшу гирляндами… Что было далее – видела лишь одна луна, поднявшаяся к тому времени из озера на небо. А луна, как известно, еще никогда не выдавала своих тайн… Но что это там, за кустами? Параша вздрогнула, остановилась. Что-то огромное, лохматое метнулось в кусты. Померещилось ей или на самом деле? «Не бойся, милая», – шептал граф. Значит, он ничего не видел. Ей привиделось? Или… ее пугает злой домовой? А может быть, это Коля Аргунов?.. Граф прижал к себе хрупкую дрожащую фигурку: – И поцелуй меня на прощанье! Поцелуй ее – как шепот, как полет бабочки: коснулась неслышно и вспорхнула… Происшествие в Марьиной роще Однажды они отправились в Останкино. – Душенька моя, сердце мое, знаешь, как дорога ты мне? Она недоверчиво повела глазами: – Ваше сиятельство… – Какое я тебе «сиятельство»? Назови ласковым словом… – Поиграете – бросите, как прочих… – Что ты говоришь? Я же люблю тебя! Она верила – и не верила, любила – и боялась любви. Где прежняя Параша, несмелая девочка, ученица? Теперь она главная певица Шереметевского театра. Да, для нее он задумал устроить новый театр. Репертуар по-прежнему он выбирал с дальней мыслью: про них двоих, про неравенство. В пьесе «Нанина» – герой (барон) полюбил воспитанницу Нанину, но родители вынуждают его жениться на избалованной баронессе. Он в отчаянии: Удержит ли меня ее простое званье? О нет! В ней много так ума, образованья! Неужто посмотрю, что скажет свет? Когда читали пьесу актерам, Параша сидела, низко опустив голову. Барон в пьесе говорит о высшем свете: Пускай кричит, его я мненье презираю, И счастья своего на блеск не променяю. Неужто так же думает граф? Презреть мнение света для него – все равно что быть изгнанным из жизни. Навсегда. «Жестокое мучение – иметь высокий дух и низкое рождение», – повторяет про себя Параша и еще ниже опускает голову. Как-то граф сказал: – До сих пор ты играла простые роли: воспитанниц, служанок, горничных, нимф, но в тебе запрятаны такие сокровища души, в тебе есть такая загадка, ты способна на такие превращения, что… И ты ревнива, как героиня опер Паизиелло… Пора начинать новую актерскую жизнь. Как настоящий Пигмалион, Шереметев увлеченно «лепил» из своей любимицы актрису, свою Галатею, увлекает ее новой ролью – «Инфанты Заморы». Героиня ее то бедная девушка, то знатная дама, то повелительница рыцарского турнира… В опере Паизиелло – и ночные чудовища, и темный лес, и рыцари, и гром с молнией!.. Инфанта влюблена в рыцаря Монроза. Чтобы испытать его храбрость и преданность, с помощью придворных она идет на различные мистификации. В ночном лесу рыцаря окружают призраки, чудища, а сама Инфанта является ему в образе бедной красавицы Блондины. Рыцарь Монроз очарован, но она ревнива, ей кажется, что он смотрит на другую женщину… Ее прячут в таинственном замке, Монроз бросается на поиски. Ему приходится преодолевать препятствия – и все же он находит девушку, спасает, признается в любви, предлагает стать его женой. Но тут она ссылается на свою бедность… Блондина-крестьянка исчезает. А появляется вновь уже в образе Инфанты, королевы рыцарского турнира. Кто станет победителем – тому она отдаст предпочтение. В финале, разумеется, влюбленные счастливы. |