Онлайн книга «Чудовы луга»
|
— Там Лана родами мается, — решительно сказал найлский парнишка. — Не ходи. — Нужна она мне. А ну отошел от двери. Ласточка потерла виски, голова отяжелела — то ли от чадного воздуха, то ли от духоты. Надо бы открыть, зарубит еще парня сгоряча. Она уж и сама не знала, чего ждать от болотного лорда. Временами он еще походил на ее, прежнего Кая, веселого, хоть и вздорного нравом мальчишку. А временами… Чей ты теперь… Встала, кутаясь в нагревшийся плащ, пошла к двери, высунулась, увидела узкую черную спину Лаэ. Перед ним застыл Кай, страшный, встрепанный, грязнущий — правая рука лежит на рукояти меча. — А, ты не спишь, — увидел Ласточку, отодвинул найла в сторону, шанул вперед. Без церемоний сгреб в охапку, притиснул к себе, поймал губами губы. Здоровый стал, черт. Жаром и смертью так и шибало от него, словно только что из пекла вылез. Смертью, желанием, дикой, необузданной силой, которой неведомы запреты. Ласточка жмурилась и подставляла лицо под поцелуи, жадные и горячие, нимало не заботясь о том, что на них смотрят три пары глаз. Кай так и остался стоять на пороге, немедленно распустил руки, едва под подол не полез. Дышал тяжело, словно пробежал миль десять без остановки и все прижимал ее к себе, крепче и крепче, с силой проводя по спине, по плечам, бормотал на ухо. — Моя хорошая, сладкая… У Ласточки поплыло перед глазами, воздуха не доставало — как в тисках зажали. Она наконец опомнилась и уперлась руками в прикрытую кольчугой грудь, вырываясь. Кай только усмехнулся, поднял ее в воздух и закружил, не обращая внимания на тесноту в комнате. На щеке алела широкая спекшаяся полоса, запачканная белыми потеками. Запах недавнего боя, исходивший от него, тяжелый, острый — крови, железа, извести и пота, отчего-то не казался ей отвратительным. Запустить бы руки в спутанные волосы… забыть… обо всем… Хоть на пару мгновений. — Ух ты, — сказал вдруг Кай, — это ты для меня сварила? Удушающий захват разжался. Ласточку поставили обратно на пол и прошли мимо, к камину, где томился котелок с супом. Лекарка украдкой перевела дух и огляделась. Лорд Гертран откровенно ухмылялся, блестя зубами в полумраке, а Ланке было не до того, чтобы смотреть, что происходит вокруг. Девица скрючилась на своей подстилке, на боку, и молча кусала рукав платья, время от времени всхлипывая. Страшное шиммелево отродье, нетварь и колдун, уставилось на котелок с куриным варевом, как на чашу с дареной кровью, и блаженно разулыбалось. Хлопнула дверь, похоже, Лаэ догадался ее прикрыть. Кай вздрогнул и обернулся. Ласточка успела заметить на его лице тоскливое, дикое выражение, какое наверное бывает у волка, заглядывающего зимой в окно человечьего жилья. Мелькнул и погас в глазах алый отблеск углей. — Мда, — сказал он. — Вряд ли это мне? Ласточка решительно отлила супу в пустую миску. Потом сунула Каю в руки котелок. — Пополам, — сказала она. Лорд Гертран хмыкнул в углу, но промолчал. Кай сел около огня и взял ложку. Держал он ее неловко, словно отвык и пальцы отказывались брать что-то помимо рукояти меча. Ласточка прислонилась спиной к двери, сложила руки на груди и молча ждала, пока он поест. Кай пару раз черпанул из котелка, потом скривился, отер лицо рукавом — видно почувствовал наконец ожог. — Вода есть? — Подожди… — лекарка подошла, плеснула в кружку с водой немного уксуса. Белое — это вроде известь, едучая штука. Случалось видеть… Она осторожно смыла присохшую кипелку, смазала струп кусочком куриного жира. — Ууууу, — простонала Ланка, вытаращив темные, лихорадочно блестящие глаза. Видно ей стало совсем невмоготу. — Хоть бы ты сдох поскорее. И никто тебя сегодня мечом не рубанул, паскуду… Ласточка напряглась. Но Кай невозмутимо хлебал суп, повернувшись спиной к камину и вытянув ноги в заляпанных белым покоробленных сапогах. То ли начало его попускать после драки, то ли просто устал. — Найдется на тебя управа! — взвыла Ланка, цепляясь за края подстилки. — Уйййй… — Да чего ты орешь? — неожиданно миролюбиво спросил Кай. — Первая в мире что ли рожаешь? Подумаешь, важное дело. — Тебе бы так! Узнал бы, что к чему! — Я рожать не намерен, да к тому и не приспособлен, — Кай допил остатки куриного варева через край и блаженно зажмурился. — Ка-те-го-рически. — Кобель подзаборный! Да что б ты сдох! — Ланка пошла по второму кругу. — Погоди, может желание твое еще исполнится. Довольно скоро. Кай отставил пустой котелок, поднялся, потом кивнул Раделю. — Не произвел ваш золотой полководец на меня впечатления. Как-то он не проявляет старания. Может, я тут тебя на дыбе подвесил или собакам скормил, что ж они не усердствуют? — Ты мой суп сожрал, — мрачно ответил старостержский лорд. — Половину. Кай поманил к себе Ласточку. — Запри дверь как следует, — сказал он тихо. — И больше не впускай никого, даже меня. Поняла? * * * — Отбились? — Чума безразличо смотрел в окно, на остатки навесной галереи и торчащую верхушку осадной башни. Отдаленно стучали топоры, верхушка тряслась — башню подрубали у основания, чтобы завалить в ров — ни к чему оставлять лишнюю лазейку на стены. — Отбились, — Лайго утомленно потер лоб, на котором четко отпечатался край подшлемника. Длинные черные волосы найла слиплись и свисали прядями, безбородое лицо выглядело бледнее обычного. — Я бы не сказал, что королевские войска так уж стараются взять крепость, сэн Расон. Мы отбросили их довольно легко. Противник потерял обе башни, в ворота даже не ударили ни разу. Пробились на стену, но наши люди дрались, как звери. Боги, я никогда не видел такого. Руками рвали. Страшное зрелище. — Это все мальчишка, — проворчал Чума. — Заводит толпу, как пьяное зелье. Мозгов бы ему еще… — Он словно слепнет в бою, — Лайго сокрушенно покачал головой. — Если бы я не знал его раньше, решил, что это безумец, одержимый. — В некотором роде он и есть безумец, — Чума крепко потер лицо, собирая кожу складками. Глаза его покраснели от бессонницы. — Совершенное оружие… и никогда не знаешь, когда оно обратится против тебя самого. Тебе снятся кошмары, Лайго Экель? — Случается. — Вот и мне, бывает, снятся. Будто бы… — он чуть запнулся, склонил тяжелую голову, словно сраженный усталостью. — Будто бы десница вернулась ко мне в целости, даже шрама не осталось. Пальцы, ладонь, все такое… живая, шевелится. |