Онлайн книга «Свет невозможных звезд»
|
– Мы сами не знаем. Я подпирала ступней заднее колесико, чтобы платформа не скатилась по мосткам. – А что с капитаном? – Мы искали, – сказал Паук, – но там нет ни следа – ни его, ни остальных. Исчезли. – Исчезли? – Да, пропали. Слушай, платформа тяжелая. Ты нас впустишь или нет? Гант не целился в нас – во всяком случае, прямо в нас. – Это вряд ли. – Как? – Вы не знаете, что это за баба и откуда взялась. Ничего о ней не известно. Может, она зараженная или в ней сидит какой-нибудь жуткий космический паразит, который вырвется наружу и всех сожрет. Пальцы Паука, сжимавшие ручки платформы, побелели. Если разожмутся, колесико раздавит мне ногу. – Думаю, будь здесь капитан… – начал Гант. – Ну, его тут нет. – Я чувствовала, как у меня горят щеки. – Мориарти оставил командовать меня, а не тебя. День выдался очень даже долгий и странный. Так что, если не хочешь обвинения в мятеже, ты нас впустишь. Сейчас же! Двойной набор глаз заморгал на меня. Я впервые повысила голос в присутствии Ганта. – Ладно-ладно. – Он опустил дробовик. – Что ты затрепыхалась? Сердце у меня заходилось, но я не смела выдать скопившегося в горле нервного напряжения. Я твердо решила не дрогнуть при этой первой настоящей проверке моей власти. Паук бросил на меня любопытный взгляд – я не поняла, одобрительный или удивленный. – Похоже, она не шутит, лягуха, – заметил он. – Посторонись-ка лучше. Гант надулся на нас, выругался на родном языке и отступил с дороги. – Ну, – сварливо буркнул он, – я вас предупредил. Если какое чудище станет рвать вашу грудь изнутри, ко мне не бегите. Паук протолкнул платформу на последние пару метров до люка и остановил в трюме. – Ты, – ханжеским тоном обратился он к Ганту, – пересмотрел слишком много фильмов. 10
Она Судак Стоя на мостике корабля-кинжала, я обозревала стекавшиеся со всей Общности картины столкновений и гибели. История еще не знала таких масштабных схваток между флотами. Белые корабли разметывали боеспособные силы человечества и сметали всякое сопротивление. – «Взгляните на мои великие деянья, – забормотала я, – владыки всех времен…» [3] «Прошу прощения?» Стоявшее у меня за плечом существо напоминало мохнатого многоглазого гигантского медведя. Аватара Кинжального флота, воплощение коллективного разума. Его слова проступали в моем мозгу, не колебля воздуха между нами. – Цитата, – объяснила я. – Из старого стихотворения. «Твоего?» – Нет, много старше. «Тебе не больно?» – Из-за разрушений? – Я задумчиво обвела взглядом экраны. – Неприятно, но вы же объяснили, что по большому счету это во благо. «Я подразумевал поэзию. Воин-поэт, должно быть, жалостное создание – его душа должна разрываться противоречиями непримиримой двойственности». Я вздернула бровь. – Вас заботят такие вопросы? Зверь взглянул на меня россыпью глаз-самоцветов. «Мы не правы?» Вдвоем с ним мы стояли в рубке – посреди безупречно белой сферы. На возвышении в центре. – Нет, правы. «Так каким образом ты примиряешь необходимость насилия с эмпатией художника?» Я смотрела на одну из стычек, разыгрывавшихся на внутренней поверхности сферы. Два белых кинжала рвали в клочья боевой крейсер Внешних. Изнутри его пробивались взрывы, сминался и раскалывался металл, мужчины и женщины умирали на сто мучительно неприятных ладов. – Стараюсь об этом не думать. «Отрицание?» – Самосохранение. «Ценой отказа от полного осознания последствий твоих решений?» – Это свойственно человеку. «Это объясняет вашу воинственную историю. Не говоря уж об осквернении окружающей вас среды». Я оттопырила щеку языком и протяжно вздохнула. Нелепым казалось мне изображать здесь пару богов-олимпийцев, невозмутимо обсуждающих природу человечества перед лицом гибели тысяч людей. – «Садовнику нет дела до стебелька травы, – процитировала я одну из самых популярных моих поэм, – лишь бы жил луг». «Утилитарный подход?» – Максимальное благо для максимального числа людей. Нужды большинства перевешивают потребности немногих. «В таком случае мы с тобой согласны». – Я и не сомневалась. «Как и мы. Нам просто было любопытно, каким образом ты сочетаешь участие в уничтожении такого множества представителей своего вида с сочинением стихов, оплакивающих тщету войн». Пора бы ему уже было заткнуться. – Люди – сложные существа, – сказала я. «Вы способны одновременно принимать две противоречивые точки зрения?» – Пожалуй, так. «Это многое объясняет в вашем видовом поведении». Алексий Бошняк сидел на каменной лавке в пустой белостенной каюте. Архангел флота дыбился за его спиной на задних лапах. – Вас бы следовало расстрелять как предателя, – сказала я. Бошняк прищурился на меня из-за антикварных очков. Его волосы разлетались пухом одуванчика. Он так и носил мешковатый костюм с незашнурованными ботинками, и за левым ухом у него торчало неизменное стило. В последние мгновения нашей стычки со «Злой Собакой» он переслал этой заблудшей посудине все, что раскопал о Кинжальном флоте, Интрузии и стоящей перед нами угрозе. – Предатель здесь не я. – Хотите сказать – я? – Вы видели донесения. Знаете, сколько народу поубивали. Флот, разлетевшись со станции Камроз, встречал на своем пути сопротивление по всей Общности – и сокрушал его без ненависти и без пощады. – Знаю. Это… неприятно. – Неприятно? Я пожала плечами: – Мы не ожидали от людей такого сопротивления. – От людей? – Бошняк вскочил бы на ноги, если бы медведь не удержал его огромной лапой за плечо. – Вы себя хоть слышите, Судак? – Я делаю все для защиты человечества. – Вы его убиваете. Я поджала губы, а когда заговорила, голос мой звучал ровно: – Вы знаете о драконах. Если позволить человечеству затеять новую войну, она привлечет их целую стаю. |