Онлайн книга «Хроники Горана. Ловчий»
– Жив? – Пошатываясь, едва переставляя ноги, ко мне подошла воительница и протянула руку. – Благодарю, Псица… – Не приняв помощи, я стиснул зубы и встал. – Мы в расчете, – коротко бросила воительница. – Я видела, как твоих девочек утащили в портал, но помешать не смогла, была далеко. А пока добиралась, все уже закончилось. – Она подняла руку и показала на одного из иноков: – Есть живые, можно допросить. Только… только они тебе ничего не скажут. – Сейчас проверим… – Опираясь на саблю, я поковылял к раненому. Тихонечко подвывая и оставляя за собой полосу почти черной крови, инок попытался куда-то ползти. По инерции, потому что вряд ли уже осознавал, что с ним случилось и где он находится. – Куда портировались белоризцы с девочками? – Я наступил ему на ступню, затем прижал острие клинка чуть пониже затылка. Но так и не дождался ответа. – Доброй дороги. – Ткнул саблей и пошел к другому. Убил не из злости или обиды, а ради милосердия, чтобы избавить от мучений. – Куда портировались монахи с девочками? Сразу в вышеградскую резиденцию Синода или… – Тычь! – Второй инок благостно и счастливо улыбнулся. – Со мной Старшие Сестры, а с тобой? – Не знаю, – честно ответил я и тоже отправил его в Пределы. – Доброй дороги тебе, Пес. С третьим поговорить не успел, он умер еще до того, как я к нему подошел. След оборвался. Не вполне понимая, что буду делать дальше, я присел на первый попавшийся ящик и уставился на воду. Натужно постанывая, рядом со мной села воительница. – Вряд ли они портировались прямо в Вышеград. – Тогда куда? – Не знаю, – тихо ответила Рада и вдруг ткнула пальцем в сторону полузатопленного корабля: – Смотри. Я тоже успел заметить какое-то движение в провале изуродованной судовой надстройки. – Выходи. Никто не ответил. – Выходи, сказал. Не трону. – Поклянись Старшими! – пискнул из рубки совсем мальчишечий голос. – Даю свое слово. Этого хватит. Иначе… – Выхожу, выхожу! – По пояс в воде, из надстройки на палубу выбрался совсем молодой парнишка в рыбацкой вязаной шапочке. Он непрерывно вытирал нос рукавом своей войлочной курточки и весь трясся, словно стоял голышом на сильном морозе. – Кто ты? – Л-лекса, – звонко стуча зубами, отрапортовал мальчишка. – Матрос… значитца… на «Силе ветра». Был… – Чей корабль? – Дык Федоса Бурша, купца из Вышеграда, наш и «Роза Фагории»… – Паренек показал пальцем на торчащую из воды обломанную мачту и злорадно добавил: – Были… Нас того… синодские зафрахтовали, значитца, чтобы доставили сюдой, а тутой вона что… Сначала нежить… а дальше как закрутило… «Розу» так вообще вздернуло над водой саженей эдак на сотню, а потом как трахнуло… Ну а потом ты всех… того… Он хлюпнул носом и замолчал. – Видел все, значит? – Не-а… – Парнишка согласно кивнул, тут же испуганно охнул и зажал себе обеими руками рот. – Не бойся, – ласково проговорила воительница. – Расскажи, может, слышал от белоризцев чего? Нам надо знать, куда они отправились. – Не ведаю! – Лекса отчаянно замотал головой и тут же принялся сбивчиво рассказывать: – Когда вернулись да увидели, что кораблям крышка пришла, чегой-то бормотали, мол, до Вышеграда не достанет… мол, сильно смущаются передельные зефиры… – Возмущение эфира, – перевела Псица. – В Стоозерье всегда так. Портация на большие расстояния здесь очень опасна. Да и на короткие тоже. Поэтому синодские приплыли сюда на корабле, а не через портал. – Вот-вот! – радостно подтвердил Лекса. – Точь-в-точь толковали. А тот, что с длинной палкой… мол, давай тогда в Хельм… Хельг… – В Хельгину падь? – с тревогой в голосе подсказала Рада. – Истинно, милсдарыня! – Мальчик торжественно осенил себя знаком Старших Сестер. – Вы, милсдарыня, как сами… того, здесь были… Так и сказал: тама, мол, есть сильный маяк, мол, точно попаду… Оттуда, мол, уже видно будет, либо зефиры угомонятся, либо еще чевой-то… Но другие спорились с ним… все хотели добыть лодку али баркас какой и идти рекой… Ну а дальше вы, милсдарь, пришли… и тогой… Я посмотрел на воительницу: – Где эта падь? – Сравнительно недалеко, в полусотне верст отсюда. Но… – Что «но»? – Там… Она не договорила. У нас за спиной раздался женский визгливый голос: – Побили! Как есть спасителей наших побили, святотатцы! Я обернулся. – Я видела, видела!!! – истошно голосила неизвестно откуда взявшаяся в порту дородная женщина в разорванном и испачканном блевотиной платье. Рядом с ней уже собралось с десяток непонятно каким образом уцелевших горожан, столько же городских стражников и еще несколько хорошо вооруженных здоровяков довольно угрожающей внешности, которые окружали тройку богато одетых пожилых мужчин. Люди испуганно переводили взгляд с трупов на нас с воительницей и все громче роптали. Особо приветливыми их лица я бы не назвал. – Как это понимать? – Вперед выступил дородный мордатый старик в богатом румийском колете. – Маркус Делан по прозвищу Кулак, – шепнула мне Псица. – Глава клана «Родичи», с ним Барт Кучай и Силантий Бобух, соответственно возглавляющие «Сынов» и «Детей». Отцы города, чтоб им попрыщило, отсиделись где-то… С головой мужики, но… – К тебе обращаюсь, Радослава! – рыкнул старик. – В чем дело? – Святотатцы! Ублюдки!.. – на разные голоса поддержали его горожане. – Спасителей побили… Кабы не они сами Проклятого разбудили… – Это он, а не синодские, убил Хозяина Костей. – Псица встала и показала на меня. – Я тому свидетельница. – Остерегись лгать, кабатчица! – Мое слово ты знаешь, Маркус! – В голосе воительницы звякнул металл. – Горан – ловчий, и это он сделал свою работу. – Хорошо, пусть так. – Старик недовольно поморщился. – Что вы не поделили с Синодом? – Ты уверен, что хочешь знать? – тихо спросила Псица. – Это дела Капитула и Синода, но не твои. – Меня касается все, что происходит на этой земле! – рявкнул Маркус. – Плевать я хотел на Капитул и Синод. Пусть рвут себе глотки, но не в моем городе. Ты-то каким местом замазана, Радослава? Впрочем, не важно. Валите отсюда оба, и поживее. Или я прикажу вышвырнуть вас силой! Его охрана и городская стража сразу ощетинилась клинками. – Подумай, Маркус, – спокойно и насмешливо сказала Радослава. – Сначала ловчий убил Гарма Злого и всех его чудовищ. Потом перебил Псов Божьих и белоризцев. И ты угрожаешь ему? Не иначе совсем худ умом сделался. |