Книга Багряно-алая, страница 38 – Кира Сладкова

– Ты так веришь в него, но почему? Он – воплощение всего зла. Дьябольеры опасны, а ты вручаешь ему свою жизнь, свою душу, сердце. Почему? Почему он?

Режет мольбой по сердцу.

– Потому что он меня не предавал, – глухо, откровенно.

Злится, стискивает зубы.

– Но он – демон.

– Дьябольер.

– Это еще хуже.

– Не отговаривай меня.

– Я и не пытаюсь. Ты сама это сделала.

Ахаю и заглядываю ему в глаза.

– Неправда.

– Ты просила меня вернуться.

– Потому что никого рядом не было.

– И его тоже.

– Он доверил меня Ойелету.

– Сомнительное доверие, не считаешь? – Подрывает все, во что я так долго верила джин.

– Перестань.

– Я не могу. – Впервые вспыхивает отдаленным откровением. – Не могу забыть твоих слов…

– Каких еще слов? – С придыханием вжимаю голову в плечи.

– Ты просила вернуться. Не отпускать.

– Это…

– …не смей, – берет меня за плечи и стискивает чуть сильнее, чтобы я чувствовала, но без боли. Все еще… – не смей так делать, малыш.

А потом нас обоих накрывает бессилие, эта битва выжила нас без остатка. Он притягивает меня к себе и обнимает. Выдыхаю всхлип, потому что… потому что обнимаю его в ответ, не могу побороть себя, не могу выкинуть это из своей души.

Чувства, у меня к нему чувства… ну почему? Ведь все было ясно хотя бы в этом: все предатели, кроме Тэона. А теперь… теперь меня бьет каждый ускоренный стук его сердца, который я слушаю, прижимаясь к джину, утопая в нем, растворяясь, забывая о тяготах мира…

Невозможно, как же это невозможно…

Истощение неизбежно. Сопротивление так или иначе приводит к нему. Я не поддаюсь, хотя бы пытаюсь делать вид, иногда проявляя очевидную слабость, а Сол… он слишком подавлен моими оскорблениями. Я ведь творю абсолютно противоположные вещи: отталкиваю его и прошу остаться…

Кормить меня взялся именно он. Была удивлена, когда он встал за плиту, отогнав бесшумных слуг Эриха, но в тоже время рада, что он хотя бы от меня отвлекся. Приготовил вполне сносно, а на мой вопрос «где научился?» ответил:

– Женщин в свою жизнь я впускаю не так часто, – все мое нутро тут же снова встрепенулось, я хотела было уже спасаться, а он невзначай добавил: – в лампе довольно тесновато для двоих.

Взглянула на него, увидела лишь улыбку и игривый взгляд, позволила улыбнуться и себе. Помню, как он реагировал на рабство, не хочу испытывать на прочность его мятежный дух. Впрочем, он действительно сдерживается и не пытается меня убивать.

Он изменился. По отношению ко мне.

Первый день проходит спокойно. Наверное, потому что после того, как я поела за трех слонов и осознала, что меня не тошнит, а силы возвращаются, я отправилась обратно в спальню, прилегла поспать и проспала целые сутки. По крайней мере избежала продолжения…

Все это время Сол был рядом со мной. Иногда я приходила в себя, выныривая из тревожных сновидений и ловила себя на том, что мне тепло и комфортно в объятиях джина. Он почти всегда не спал, и я не знаю, спал ли он вообще, или же просыпался, слыша, как возвращаюсь в реальность я.

Это терзало меня, потому что больше всего добивало лишь одно чувство: облегчение. Я не хотела, чтобы он уходил, не хотела, чтобы он оставлял меня. Это неизбежная правда, которая испытывала меня на прочность с каждой минутой все больше и больше. Не могло быть так, но и не иначе.

Когда я наконец-то почти совсем проснулась, он все еще был рядом. Обнимал меня, согревая своей интимной, запретной близостью, которую я категорически не могла себе позволить. Я должна была бороться, сопротивляться, но все это повисало в воздухе непреодолимым желанием чувствовать его рядом.

Эрих принес зелье, и я нехотя осушила его содержимое. Меня опять чуть не стошнило, но я сдержала все в себе. Все-таки я и правда стала выглядеть лучше. От «монстр ада» доросла до «утро в Шанхае» после бурной пьянки. Не знаю, как Сол все еще продолжал смотреть на меня с вожделением, потому что, как и говорил Эрих, мой суккуб буквально сдох где-то на задворках.

Я попыталась разузнать, не хорошо ли это, ведь именно эту цель я преследовала, но Эрих меня разочаровал.

– Сейчас ты связана с суккубом, – рассказывал колдун. – Умрет он, умрешь и ты.

– А… – не хотела, чтобы Сол слушал, но он, как назло, был весь внимания – можно ли его хотя бы подавить как сейчас?

Эрих понял мои намеки, вывел меня в коридор и давай объяснять.

– Руби, это не очень хорошо, – сообщает, – сейчас в тебе практически полуживой труп едва подает признаки жизни. Если бы не мое зелье и немедленное вмешательство, он бы уже отравил твое тело, и ты бы погибла.

Разочарованно опускаю глаза и делаю глубокий вздох. Ничто в этом мире не дает мне возможности решить этот вопрос скорее и без обязательного траха.

– Не бойся, – сжимает мое плечо, – сейчас ты поправишься, и я первым делом вылетаю по наводке.

Да, это я знаю, но…

– Что там с сердцем паучихи? – Интересуюсь.

– Поиск ведется, – сообщает и я понимаю, что он подключил кого-то еще.

– Ты уверен, что им можно доверять?

Эрих улыбается.

– Я глава ковена, – самодовольство на лице ему все-таки идет. – Веришь или нет, но паучиха оставила свои следы многим. В этом мире не осталось ни одного человека, колдуна или демона из тех, кто ее знает, кто мог бы испытывать к ней хотя бы нейтральные чувства.

Да уж, эта тварь располагает ненавистью к себе.

– А что до ритуала с моим именем?

– Поправишься – проведем.

– Что именно ты сделаешь?

– Я его поменяю. – Мои брови ползут вверх. – Мы вернемся по твоей памяти в прошлое и изменим его.

– Неужели все так просто?

– Тебе понадобятся силы, – объясняет. – Хорошо, что джин рядом.

Проскальзывает скрежет ревности в его последней фразе, но я это намеренно игнорирую. Не хватало мне еще его драмы.

Благодарю колдуна, и он уходит, а я делаю глубокий вздох и снова стою перед выбором: бежать сломя голову неизвестно куда, или вернуться в спальню, пойти принимать душ и снова заниматься сексом с Солом, пока он не отключится?

Ловлю себя на мысли вожделения и улыбаюсь. Да, я ненавижу своего демона, но раз он там подал признаки жизни, это уже очень хороший знак. Умирать я уж совершенно точно не готова.

И вот я на перепутье, как появляется джин, словно точно знает, что я собираюсь делать и о чем тут думаю. Подходит, снова обнимает, прижимается всем телом, сбивает мой серьезный настрой своим обжигающим дыханием. Хочет…