Книга Шептуха, страница 26 – Катажина Береника Мищук

– Это ничего не значит. В лесу наверняка будет холоднее, – взъерепенилась я. – Кроме того, этот костюм защитит меня от клещей.

– Это клещи, а не драконы. Броня тебе здесь не нужна…

– Лучше уж встретить змея… – мрачно пробормотала я, надевая на голову широкополую шляпу.

– Может, тебе пройтись до Хуты-Шкляной? Там много пасек. У пчеловодов есть такие шапки с сеткой, прикрывающие лицо…

– Язвить вовсе не обязательно. – Я протянула ему большое металлическое ведро. – В наказание будешь его таскать.

– Не сердись, – примирительно сказал он. – Мне просто кажется, что не стоит всего так панически бояться.

Я надела садовые перчатки и захлопнула багажник.

– Всего я и не боюсь, – покривила я душой.

Я прекрасно знала о всех своих многочисленных фобиях, которые не давали мне спокойно жить и которых вполне хватило бы на несколько встреч с психотерапевтом, но говорить о них не было никакого желания.

От капельки ипохондрии никому вреда не будет.

– Как знаешь. Только помни, что невозможно жить под стеклянным колпаком.

Мы вошли в лес, и совсем скоро остановились около родника. Громадный дуб шумел над нашими головами. Нигде не было видно таинственного лесничего, которого так не жаловала шептуха.

Мешко опустился на одно колено, набрал в ладони воды и отпил. Я мысленно отметила, что если когда-нибудь захочу поцеловать его, то сначала заставлю почистить зубы. В этой канаве могут водиться лямблии!

Я тяжело вздохнула. Зря я изучала медицину. Теперь, благодаря полученным знаниям, мне слишком многое было известно о бактериях, вирусах и, что еще хуже, паразитах, которых я могла подхватить.

Не зная всего этого, я бы, наверное, была всего лишь одержима мытьем рук, а так я еще и тщательно их дезинфицирую. Пользы для кожи это не несет.

– Идем? – спросила я нетерпеливо. – А то еще кто-нибудь украдет эту стремянку, и мне придется покупать новую. А выглядела она солидно… наверняка дорогая.

Мешко поднялся, поцеловал кончики пальцев и, коснувшись коры дерева, пробормотал что-то себе под нос. Наверняка попросил у Святовита удачи.

– Ты неверующая? – спросил он.

– Можно и так сказать. – Я пожала плечами. – Я не верю в утопцев и полудниц. Ну а боги… Кто знает? Может, боги действительно есть где-то там. Но, пока я не увижу их своими собственными глазами, не поверю.

Он со смехом покачал головой.

– Что? – проворчала я и поправила воротник. – Я знаю, что ты хочешь стать жрецом, и мне не следует говорить при тебе такие вещи, но это правда. Когда-нибудь ты станешь вещуном. Тебе стоит привыкнуть к подобным признаниям. Я же верю в то, что вижу.

– Ты, должно быть, видела много клещей…

Я стукнула его по плечу, когда мы медленно двинулись вниз по ручью.

– Клещей, в отличие от богов, я боюсь.

– Я заметил.

Меня не волновало его мнение. Пусть смеется надо мной, если хочет. Я не собиралась снимать с себя ни одной вещички.

– Тебе следует быть осторожной, Гося.

Я ловко перепрыгнула на другую сторону ручья. С высокими сапогами на толстой нескользящей подошве мне были не страшны скользкие камни.

– Я справлюсь!

– Я не об этом. – Он поравнялся со мной. – Я говорю о богах.

– В смысле?

– Сейчас ты находишься там, где вера очень важна. Лысица – это место паломничества верующих со всей страны. Именно сюда на празднование Купальской ночи съезжаются самые мудрые шептухи и важные жрецы, – пояснил он. – Здесь боги гораздо реальнее, чем ты думаешь.

– Не волнуйся, – подмигнула я ему. – Я справлюсь с любыми предрассудками.

Мешко снова покачал головой. Выражение его лица говорило о том, что знает он гораздо больше меня. Этот его менторский тон постепенно начинал раздражать. Притворяется умным и опытным, а сам не сильно старше меня.

– Я не дитя малое, – прошипела я. – Я справлюсь.

– Если понадобится помощь, дай мне знать.

– Ладно.

Понемногу я стала жалеть, что попросила его помощи в этой вылазке. При ярком свете дня лес не казался страшным. Я быстро срезала почки с нижних веток, до куда могла дотянуться без стремянки, и бросала их в ведро, которое послушно нес Мешко.

На другой стороне ручья я разглядела несколько симпатичных сосен. Ручей расширился настолько, что через него было уже не перепрыгнуть. Я колебалась, переминаясь с ноги на ногу.

У Мешко таких сомнений не было. Не заботясь о своих ботинках, он одной ногой ступил в воду, поставил ведро на другой берег и повернулся ко мне.

– Давай помогу тебе, чтобы ты не промокла, – сказал он.

Прежде чем я успела ответить, что мне не требуется его помощь, он обхватил меня за талию и перенес через ручей. Ну и как тут можно долго на него злиться?

– Хм, спасибо.

– Нет проблем.

Мне было ужасно жарко. Я почувствовала, что у меня покраснели щеки, но расстегнуть хотя бы воротник плаща мне не позволяла гордость.

– Гося, ты когда-нибудь слышала о цветке папоротника? – спросил Мешко.

– Да. Когда я была маленькой, мама рассказывала мне о нем сказки.

– Знаешь, в одной из здешних легенд говорится, что именно в этих лесах раз в двенадцать тысяч триста сорок пять полнолуний во время летнего солнцестояния…

– …расцветает цветок папоротника, – закончила я за него. – Я знаю. Меня всегда удивляло, почему именно раз в двенадцать тысяч триста сорок пять полнолуний. Жаль, нельзя сосчитать, когда будет это конкретное полнолуние. Оно ведь бывает не каждую Купальскую ночь.

– В этом году будет.

– Правда?

– Да. Обычно в такой год люди со всего Королевства съезжаются на празднование, а потом лихорадочно обыскивают лес.

– Это плохо. – Я покачала головой. – Они уничтожат местную экосистему из-за этого глупого мифа.

Я оглядела практически нетронутый лес. Нигде не было видно мусора, бутылок или упаковок из-под еды, которые обычно оставляют после себя неряшливые туристы. Свентокшискую пущу здешние лесники берегли как зеницу ока. Надеюсь, ни одного из них мы не встретим: шли мы не по протоптанной дорожке, а я вдобавок калечила деревья.

Думаю, если бы я сказала, что делаю это по заданию шептухи, они бы, наверное, закрыли глаза. А вот Мешко точно бы досталось по полной за то, что он топчет святую землю без разрешения.

Хотя, кто знает? В конце концов, он подопечный Мщуя. Может, этот пьяница, то есть жрец, пользуется здесь каким-то уважением.

– Они всегда оставляют после себя кучу мусора. У лесников потом полно работы, – сказал он, словно прочитав мои мысли.