Онлайн книга «Прикосновение полуночи»
– Разве такая уж беда, если кто-то из нашего народа, ваше величество, сможет творить такое волшебство? – спросил он. Она подлетела к самому моему лицу. – Как я могу доверять тебе, принцесса, когда ты так жестоко оскорбила меня и весь мой двор? Дойл сказал: – Ты говоришь об оскорблении уже не в первый раз. Ты считаешь, что принцесса вас оскорбила. Но чем? Нисевин развернулась к нему в воздухе, потом отлетела подальше, чтобы видеть нас обоих сразу. – Вы арестовали одну из моих фей, не спросив моего разрешения. Беатриче тоже не была сидхе, она была моей. Хоть и пойманная в ловушку человеческого роста, она оставалась феей. Она несла проклятие, но вам или Андаис она не принадлежала. Убийца – из моего народа, жертва – из моего народа, а вы мне даже словечка не прислали! Ни с одним другим двором вы бы так не обошлись! Она подлетела так близко, что ветер от ее крыльев трепал мои волосы. – С Курагом, царем гоблинов, ты бы связалась. Ему не пришлось бы узнавать все из слухов и сплетен. Шолто, царь слуа, сидел прошлой ночью на троне твоего консорта. Его людей ты не арестовала бы без его разрешения! – Она взлетела к потолку и осталась там, носясь взад-вперед над нашими головами, как вспугнутая бабочка. Я смотрела на нее: вся – сияние и белизна, сплошь – задетое самолюбие и раненая гордость, и выше всего – страх. Страх, что ее двор стали ценить так мало, что она и впрямь осталась королевой лишь номинально. Она была права, мы виноваты. – Я должна была послать к тебе гонца, когда мы арестовали Душистый Горошек. Я должна была послать к тебе гонца, как только мы узнали, что одна из убитых – фея-крошка. Ты права, я бы оповестила Курага и связалась бы с Шолто. Я бы не поступила с ними так, как поступила по отношению к тебе. – Ты – принцесса сидхе, – заявил Холод. – Ты никому не обязана давать отчет в своих действиях. Я покачала головой и потрепала его по руке. – Холод, я то и дело отчитываюсь в своих действиях всем подряд. – Но не феям-крошкам же, – сказал он, и лицо его было высокомерным, холодным и умопомрачительно красивым. – Холод, либо феи-крошки – самостоятельный и полноправный двор, и тогда они должны требовать уважения к себе, либо нет. Королева Нисевин имеет основания гневаться. Он сжал рукоять меча, но промолчал. Оскорбить фей-крошек более какого-то предела – значит уничтожить их как двор, как народ. Он этого не хотел. – Мерри права. – Гален медленно встал, так же осторожно выбирая место, куда ступить, как и я. Маленькая фея сладко спала в его ладони. – Может, я и не люблю королеву Нисевин и фей-крошек, но она – королева, и у них свой двор. Мы должны были послать к ним кого-нибудь с сообщением. – Он посмотрел в глаза маленькой королеве: – Не знаю, есть ли тебе до этого дело, но я прошу прощения. Нисевин медленно спустилась вниз. Крылья стали двигаться медленней, изящными взмахами, иллюзия прекрасной ночной бабочки восстановилась. – После того, что мы с тобой сделали, ты предлагаешь нам извинения. – Она смотрела на него так, словно никогда раньше не видела по-настоящему. – Ты нас боишься, ты нас ненавидишь. Зачем тебе проявлять к нам любезность? Он нахмурился, пытаясь выразить словами то, что было для него так просто. Он поступил правильно, по случаю его поступок оказался верным еще и политически, но последнее для него было не важно. – Мы должны были извиниться, – сказал он наконец, – Мерри все объяснила. Я не знал, согласится ли с ней кто-нибудь еще, так что я ее поддержал. Нисевин подплыла ко мне. – Он извинился, потому что это было правильно. – Да, – подтвердила я. Она снова взглянула на него и опять на меня. – Ох, принцесса, не отпускай его далеко, его слишком опасно оставлять одного среди сидхе. – Слишком опасно? – удивился Гален. – Для кого? – Для тебя прежде всего, – хмыкнула Нисевин, подлетая к нему. Она уперлась в бедра тонкими бледными ручками. – В твоем лице я вижу доброту – доброту и мягкость. Ты неправильно выбрал двор, зеленый рыцарь. – Мой отец был пикси, а мать – неблагая сидхе. – Он встряхнул головой достаточно резко, чтобы Нисевин отлетела подальше. – Нет, сияющий двор меня не примет. Нисевин многозначительно оглядела цветы и свою очарованную свиту. – Теперь мог бы и принять. – Нет, – возразил Готсрн, – Таранис не прощает сидхе, присоединившихся к темному двору. Он мог бы простить изгнанника, сотни лет скитавшегося среди людей, но... – он снял шлем, – для тех, кто пришел сюда, обратной дороги нет. – Как знать, – протянула Нисевин. – Королева Нисевин! – позвала я. Она повернулась ко мне, сложив руки перед собой, личико старательно спокойное. – Что значит "как знать"? Она пожала плечами. – О, если кого-то принимают за муху на стене, ему случается слышать всякое... – Что же? – То, чем я могла бы поделиться со своей союзницей, если б она чтила наш договор. – Если ты не будешь брать мою кровь сама, нам нужен новый посредник. Она развернулась в воздухе и посмотрела на Ройяла и его сестру. – Ройял, – позвала она. Он стал прямее, почти по стойке "смирно", хотя без крыльев он явно не мог служить в гвардии Нисевин. – Да, моя королева! – Хочешь ли ты отведать крови принцессы и передать мне ее сущность? – С радостью, моя королева! Пенни прильнула к нему: – Нет, Ройял, не надо! Он отстранил ее от себя и посмотрел в глаза. – Вспомни, сколько мы мечтали о крыльях! Ее руки бессильно повисли. – Вечность. – Я не дала крыльев Шалфею, – напомнила я. – Нет, – согласился Ройял, – ты дала крылья ему. – Он указал на Никку. – Но Никка не пил мою кровь, когда это случилось. Ройял кивнул и сошел с тележки. Он поднял взгляд на меня. – Это случилось во время секса. Я уставилась на него. В нем было дюймов десять роста [19] , немного меньше, чем у куклы Барби. Я попыталась подобрать вежливый ответ и в конце концов выдавила: – Мы чуточку отличаемся по размеру. Он ухмыльнулся. |