Книга Меж двух орлов, страница 6 – Оксана Зиентек

- Так они что же, калеки все? – Переспросила, не поняв, невестка Зося. – Одноногими рождаются?

- Это плата их богам поганским за защиту. – Подтвердила нянька знающе. – Рождается хлопчик ядзвинский, как все дети, с двумя ножками. А как вместо храма отнесут его родители на ночь на их капище, так наутро у него уже только одна нога. А вместо другое – копыто!

- Ох! – Молодые панны не сдержались, а пани Малгожата нахмурилась.

- Хватит тебе, нянюшка, детей пугать. Не ровен час, молоко у Зоси со страху перегорит. Да и то, приданое надо с легким сердцем готовить. Давайте лучше сказку послушаем, про птиц волшебных.

Мирославе не хотелось детской сказки. Судя по виду, Марыля тоже охотнее послушала бы страшную сказку про ядзвинов. Но с матерью спорить не приходилось, так что оставалось только вздохнуть и молча прокладывать очередной стежок.

Поздно вечером, когда девушки остались в своей светелке одни, Мирослава снова долго не могла уснуть. Нянькины слова никак не шли из головы. И верилось, и не верилось, что такое бывает в жизни. С одной стороны, погане – разве можно ожидать от ни чего-нибудь хорошего? С другой – да разве отец допустил бы такое непотребство на границах своих земель?! И другие шляхнычи, разве стали торговать бы с ядзвинами, покупать у них товар и продавать свое? Не верится.

- Мироська! Мироська! Спишь? – Громкий шепот сестры разогнал раздумья.

- Нет, так только, задумалась.

- О ядзвинах? Тоже думаешь, правду ли нянька рассказала? Про девиц, копыта и все такое.

- Не знаю. Марысю, ну ты сама посуди, мы же на самой границе сидим, а девки со двора не пропадают.

- У нас не пропадают, а где-то – пропадают, - резонно заметила Марыся. – Мне больше вот что интересно, они их в жертву приносят до того как, или после?

- После чего? – переспросила Мирослава, не поняв.

- Ну вот, опять! – Возмутилась сестра. – Правду мать говорит, скоро шестнадцать, а ты - дите дитем. После того, как попользуют, само собой.

- Так а зачем им тогда девицу сманивать, если их богам все равно? – Мирося на миг задумалась, но тут же фыркнула. – Спи, Марыська! Вот в ком отец не ошибся, так это в тебе. Замуж тебе пора, а то все мысли вокруг непотребства какого-нибудь крутятся.

- А тебе самой разве не интересно?

- Да ну, я если еще о таком думать буду, вообще не усну. Хватит мне нянькиных сказок, свои придумывать не хочу.

Завернувшись на зло сестре поплотнее в одеяло, Мирося сделала вид что спит. Марылька, поворочавшись немного, уснула. Слышно было, как она по-детски сопит носом. А к Мирославе сон не шел. Каждый раз, когда глаза сами начинали закрываться, перед глазами стояла картина летних хороводов. Казалось, закрой глаза, и чужие руки потянутся к тебе, чтобы вырвать из круга подружек, умчать незнамо куда…

Перед самым рассветом Мирося наконец-то не выдержала и встала с постели. В щелочку между ставнями пробивался свет. Значит, рассвет уже скоро. Не удержавшись, Мирося выглянула через щелочку во двор и увидела братьев, собирающих удочки.

- Гжесю! Гже-есю! – Мирослава высунула голову из окна и помахала брату. – Подождите, я сейчас спущусь.

И, не давая брату времени возразить, скрылась в окне.  Она уже не слышала, как Лукашик – младший брат – недовольно проворчал.

- Ну во-от, жди теперь ее. Весь клев упустим. И вообще, Гжесю, зачем мы ее с собой тащим? Уже и не порыбачить спокойно, без баб.

- Э-эх, ты! – Старший брат со смехом взъерошил подростку непокорный чуб. – Подожди, поотдает отец замуж наших паненок, сам еще заскучаешь.

- Я? За Мироськой? Ни в жизнь!

- Ну, ладно, ты не заскучаешь, она – заскучает. Родит и будет, как моя Зоська, ко двору привязана до тех пор, пока дите молоко сосет. Пусть потешится, пока еще можно.

На этом разговор прервался под недовольное сопение Лушкаша и радостный смех Мироси, сбегающей с крыльца. Гжегож тоже улыбнулся, глядя, как сестричка пытается одновременно застегнуть на груди телогрейку и расчесать пальцами белокурые косы. Смешная она, их Мироська. И совсем еще девчонка. Может, и прав отец, выбирая такой взрослого и сильного мужа. Но тяжко придется девочке в новой семье.

А, может, наоборот, только их Мирослава в своей привычке ставить окружающий мир с ног на голову и сможет прижиться в новой семье. Марылька – настоящая панна – начала бы реветь, услышь она только имя жениха. И к венцу шла бы с красным носом и опухшая от слез. А этой – все нипочем. Вчера плакала, что отец замуж отдавать собрался, а сегодня уже хохочет, тайком сбегая на раннюю рыбалку.

- Пошли уже, чудо. – Ласково подогнал Гжегош Мирославу. – Я твою любимую удочку взял, с хорошим уловом вернемся.

- Опять ухи наварим! – Обрадовалась Мирослава, которая очень любила наваристую пряную уху.

- Отец велел коптить побольше, - возразил старший брат. – Но, если клев и правда хороший будет, тогда и уху.

- Опять рыба. – Лукаш поморщился. – Третьего ж дня рыбу ели.

- Можешь не есть, - Грегож пожал плечами. – Мяса так и так не получишь, пятница сегодня. Хочешь, попрошу мать оставить тебе котелок пустой юшки? Скажу, во славу Творца похлебать хочешь.

- Дурак, да? - Обиделся Лукаш. И тут же получил хлесткого подзатыльника.

- Та не заговаривайся, малой, когда со старшим братом говоришь!

В лесу некоторое время шли молча. Пуща не любит слишком шумных, особенно по весне. Поэтому по узкой тропке шли, думая каждый о своем. Думы Гдегоша явно были о чем-то невеселом, потому что он время от времени хмурился и качал головой. Лукаш все еще дулся, обиженно поглядывая то на брата, то на сестру. А Мирослава просто слушала лес.

Она любила Пущу. Любила иногда сбежать от шумного хозяйства, чтобы посидеть тихонько на холме над одним из озер. Конечно, она знала, что одной в пуще небезопасно, но все равно не могла устоять перед искушением.

Тем более, зверье Миросю обычно не трогало. И  даже большой секач, напугавший ее однажды чуть ли не до мокрого подола, только постоял немного на тропинке, внимательно оглядывая ее своими маленькими глазками, и спокойно пошел куда-то по своим кабаньим делам. А однажды ей даже удалось увидеть настоящего зубра. Огромный зверюга вышел из Пущи на водопой.

Дело было ближе к зиме, поэтому огромного зверя удалось хорошо разглядеть в подлеске. Он некоторое время постоял на берегу лесного озера, принюхиваясь и шумно выпуская воздух из широких ноздрей. Потом степенно напился так же степенно удалился обратно в Пущу.

- Ух ты! – Восхитился Гжесь, когда Мирося рассказала дома о неожиданной встрече. (Так-то она предпочитала рассказывать поменьше, чтобы не запретили выбираться со двора. Но зубр – этот же зубр!)  - Тата, устроим охоту?

- Нет, не надо. – Пан Яшуш, который как раз удобно устроился у очага, попивая теплое питье, покачал головой. – Осень сытная выдалась, не надо.