Книга Бывшая в употреблении, страница 24 – Ульяна Громова

Сабина шла в свою гримерку, заведя руку за спину — разболелась поясница, горло, словно шелковым шнурком, сдавливало желание разреветься, а во рту пересохло аж до самого желудка от бесконечных повторений. Она вошла в небольшую комнатку под звуки разрывавшегося на туалетном столике айфона — Дима звонил уже не первый раз. И когда она обессиленно, всхлипнув, ответила на звонок, был зол как никогда раньше. Таким она его не слышала и не видела ни разу в жизни:

— Тебя где черти носят, Сабина? Восемьдесят пять, твою мать, раз я набрал твой номер!

— Дим… — она расплакалась — так хорошо начинался этот день, и так гнусно заканчивался. — Я устала, забери меня у театра.

— Да уже битый час жду! Через минуту чтоб была в машине!

— Я не успею…

— Пойдешь домой пешком! — отрубил зло ее муж и завершил вызов.

Девушка взглянула на себя в зеркало — черт с ним с гримом, дома смоет. Быстро сунула телефон в сумочку, заперла гримерку и вышла на улицу, забрав с собой ключ — вахтерши уже не было, а закрывшему за ней дверь сторожу она его отдать не решилась.

«Лексус» стоял у широких степеней центрального входа. Дима даже не потрудился подогнать машину к служебному, через который в такой час только и могла выйти его жена. Когда она села на переднее сиденье, мужчина сорвал авто с места. Сабина не понимала, что на него нашло, но выяснять это не хотела — и устала, и вдруг испугалась его гнева. Так и доехали молча, она даже не вышла из машины, пока Дима отпирал ворота и загонял ее во двор.

А дома ее ждало новое потрясение — прихожая и холл-гостиная были абсолютно пусты: ни мебели, ни обоев, только эхо веселилось, перескакивая липким лизуном со стены на стену и многократно усиливая и повторяя ее вопрос:

— Это… как понимать? — …нимать… мать… ать…

— Я бы тоже хотел узнать — какого черта, Сабина?!

— Да что не так?! — крикнула она.

— Да все не так! — ответил Дима и чертыхнулся — точно такой же разговор состоялся у них недавно на террасе, только теперь роли переменились. — Что ты делала в театре в такой час?

— Репетировала, что еще?!

— И ты считаешь, это нормально?! — ярился Дима.

— У актеров ненормированный рабочий день, как и у строителей!

— Ну надо же! — всплеснул он руками как-то издевательски. — Ты знаешь, что у меня ненормированный рабочий день?! Какая честь!

— Да что случилось?! — закричала Сабина, и эхо многократно ударило этот вопрос о стены, разбивая его вместе с чашей терпения ее мужа.

— Короче, так, Сабина… Мне надоело, что мы живем каждый сам по себе, что я понятия не имею, что происходит в этом вашем гребанном театре, что ты понятия не имеешь, что происходит в моей жизни. Мне надоело, что ты только берешь и ничего не даешь взамен. Ты даже обои выбрать не захотела! — рявкнул он, уже едва ли не заметавшись по комнате, и влупил кулаком в стену со всей дури, так что треснула кожа на костяшках.

— И что, все дело в этом? Что я не выбрала эти сраные обои?! — иронично вздернула брови домиком Сабина и расхохоталась, но осеклась, когда муж оказался рядом с ней в два больших шага.

— Какого черта твоя репетиция продолжалась до самой ночи?! — процедил сквозь зубы прямо в лицо.

Она отступила:

— Потому что Виктор решил, что мы с Николаем плохо играем, не держим пару, не так говорим, стоим, поворачиваемся…

— Ты же сказала, что все ок, что сцена удалась и твое место примы за тобой надежно?.. — ступил на опасную для жены тему Дима, хищно прищурившись. Сабине казалось, что для броска к ее горлу ему хватит лишь намека на не ту интонацию. — В чем дело, Сабина? — вкрадчиво спросил он.

Но за этим мнимым спокойствием бесновалась ярость, недоверие, желание докопаться до истины и много чего еще. За этим вопросом и тоном, за всем поведением Димы не крылось ни доверия, ни даже ревности или чувства собственности. И уж совсем не ощущалось теплоты и любви. Сабина вся словно уменьшилась и съежилась, обхватив себя руками, защищаясь, но дерзко взглянула в глазу мужа и тихо, спокойно и как можно более уверенно ответила:

— Мы просто все на нервах перед гастролями, и сегодня на прогоне тащили сквозуху ^[29]. Мы просто устали, и Виктор взбеленился, гонял нас, пока не остался доволен.

— Почему только вас? Я звонил в театр, мне сказали, что все ушли еще в шесть вечера.

Казалось, Дима уже взял себя в руки и немного успокоился.

— Потому что главные роли наши с Войтовичем, — дала, как ей казалось, логичный ответ.

Но спокойствие Димы оказалось обманчивым. Он с минуту молчал, пристально глядя в ее глаза, будто что-то выискивал на их дне, а потом ошарашил:

— Хорошо. Завтра я отвезу тебя в театр и сам лично побеседую с вашим Виктором. Во сколько у тебя репетиция?.. Впрочем, неважно, я все равно заеду с ним поговорить.

Такого поворота Сабина совсем не ждала. И допустить встречи мужа с главнюком никак не могла. Да и репетиции завтра никакой не планировалось, но Виктор будет в театре на худсовете с Грегом, а значит ей делать в театре нечего, и вряд ли Дима вообще ее тогда пустит туда, а обманывать после вот этой непонятно с чего возникшей ситуации она не решилась бы. И как поступить сейчас, Сабина не понимала, а потому решила перевести тему:

— Дим, а что стало с мебелью?

— Выбросил, — бросил резко, как камень под ноги, что девушка аж споткнулась на слове и ошалело спросила:

— Как… выбросил?

— Ручками, — поднял обе ладони и чуть поморщился — руку заливала сочившаяся из ран кровь, капала на пол, а на белой стене, освобожденной от обоев до затирки, осталось как кровавое граффити пятно с подтеками, очень похожее на те, что были нарисованы на стройке.

— Но я же пригласила костюмершу в гости… и Кирилла с Ниной…

— Ужин придется отменить.

Дима на пару секунд проткнул взглядом стену, словно видел сквозь нее что-то где-то далеко, отвернулся и пошел в ванную.

— Ну почему?! — возмутилась Сабина ему вслед.

— Потому что дома — ремонт! — отрезал он и захлопнул за собой дверь.

— За-ши-бись… — по слогам четко проговорила девушка и пошла за мужем.

Когда вошла в ванную, он держал руку под струей холодной воды. Сабина достала перекись водорода и молча промокнула руку мужа полотенцем, обработала, не говоря ни слова, и залепила ранозаживляющим лейкопластырем. Дима не сопротивлялся и не помогал, просто послушно сносил все манипуляции жены. Она взглянула в его глаза, и ей показалось, даже взгляд его смягчился.

* * *

Впервые за все время нашей совместной жизни Сабина сама пришла помочь мне. Это не первая моя травма, но никогда жена не проявляла желания позаботиться обо мне. И вдруг… откровенно сказать, не ждал. Тем более так нешуточно наехал на нее, ждал истерику, слезы, надутые губы, неделю игры в молчанку, а она пришла и заботливо и осторожно обработала рану.