Книга Франческа, страница 37 – Лина Бенгтсдоттер

Я наблюдала за женщиной, когда она двинулась к столику. Когда она проходила мимо мужчин в рабочей одежде, самый молодой из них похлопал себя по колену и предложил ей сесть туда.

— Прекрати, черт возьми, Свенка, — ответила женщина. — Ты пугаешь мою дочь.

Она поставила свой поднос за два стола от меня. Потом вместе с девочкой она подошла к музыкальному автомату. Подняла ее и разрешила ей самой выбрать песню.

— Я только схожу в туалет, — сказала она, когда девочка выбрала мелодию и помещение заполнил голос Джуди Гарленд. — Сейчас вернусь. Посиди пока.

Девочка уселась за столик. Волосы у нее были взъерошенные, как у мамы, а личико грязное. Вероятно, все это в сочетании с ее отчаянным взглядом и грустной музыкой так подействовало на меня, что я чуть не расплакалась.

Только когда музыка стихла, я задалась вопросом, куда же подевалась моя мама. Она ушла в туалет давным-давно. Когда она наконец вернулась, лицо у нее было бледное. Казалось, она вот-вот упадет в обморок.

— Ты что, увидела там привидение? — спросила я.

— Вроде того, — пробормотала мама. Потом она сказала, что нам лучше поехать домой. У нее кружится голова.

Сюзанна развела огонь в камине в гостиной. Она сидела на овечьей шкуре на полу, держа в руках большой бокал с чем-то розовым, и смотрела на огонь.

— Спят? — спросила она.

— Да.

— Тим просто не в себе, — проговорила Сюзанна. — Он и раньше был тревожным мальчиком, но с тех пор, как уехал Исак, все стало заметно хуже.

— Пока мы ехали в машине, кое-что произошло, — сказала Чарли. — Он испугался, и Нильс сказал мне, что ему чудятся мертвецы.

— Ох этот Нильс и его бесконечные реплики из кино, — вздохнула Сюзанна. — Но по поводу Тима я начинаю всерьез волноваться. Помнишь мою тетю Карлу, которая видела бабочек на черных стенах и разговаривала с людьми, которых не было?

— Помню, как ты рассказывала, но лично я с ней, кажется, не встречалась.

— Скорее всего нет, ибо она почти всю жизнь провела в психушке. Бабушка иногда говорила, чтобы я побереглась, что слабые нервы наверняка передаются по наследству.

— А как от этого уберечься?

— Понятия не имею. Видно, поэтому я так переживаю. А вдруг Тим унаследовал сумасшествие тети Карлы?

Чарли посмотрела в окно, в осеннюю темень, опустившуюся на сад. Единственное, что виднелось в темноте, — слабый свет одинокой лампочки у ворот.

— Том тоже кого-то видел, — проговорила она.

— В смысле? — Сюзанна уставилась на нее.

— Том сказал, что видел человека, стоявшего во дворе возле качелей. Ему тоже часто что-то мерещится?

Чарли ощутила неприятный холодок в груди, когда Сюзанна покачала головой. Она надеялась, что почти идентичный набор наследственной массы у близнецов успокоит ее — что Том тоже иногда видит то, чего не видят другие.

— Том совсем не такой, как Тим, — серьезным тоном ответила Сюзанна. — Ему ничего не мерещится. Меня это пугает, Чарли. Все это действительно жутко.

— Есть ли здесь кто-то, кто тебя недолюбливает? — спросила Чарли.

— Сейчас мне кажется, что меня весь поселок ненавидит.

— Не понимаю, почему, — проговорила Чарли. — Если на кого-то они и должны злиться, то скорее на Исака.

— Но Исака здесь нет, — возразила Сюзанна. — А ты знаешь, что такое первородный грех?

Чарли кивнула. Она дочь Бетти Лагер. Про первородный грех ей известно все.

— Но ты ведь не родня Исаку.

— Я его жена. По мнению многих, муж и жена — одна сатана.

— Но ведь ты не сделала ничего плохого.

— Скажи об этом всем этим сплетницам.

— Кто они? — спросила Чарли. — Кто осуждает тебя и распространяет сплетни?

— Все куда изощреннее, Чарли. Думаю, ты не забыла до конца, как это бывает.

Отпив большой глоток вина, Чарли закрыла глаза. Они с Бетти в продуктовом магазине, Бетти наобум кидает в тележку все, что попало, собачий корм вместо кошачьего, консервы, салфетки и одноразовую посуду. Люди оборачиваются, перешептываются, смеются. Бетти ничего не замечает, но Чарли все видит. От нее не ускользает ни одна деталь.

— Не забыла, — пробормотала Чарли.

Она вспомнила, как ощущала спиной взгляды в пабе. Ничего она не забыла.

— А может быть, дело в тебе, — проговорила Сюзанна. — Может, какой-то псих притащился за тобой из Стокгольма.

— С какой стати?

— Ну, у вас в Стокгольме тоже есть психи.

Чарли быстро сделала мысленный обзор тех мужчин, с которыми встречалась в последнее время. Андерс обычно шутил, что и она скоро нарвется на какого-нибудь маньяка — это просто вопрос времени, и что ей следовало бы пробивать своих мужчин по полицейским базам, чтобы отсортировывать хотя бы самых отпетых головорезов.

— Или это кто-нибудь из местных, — продолжала Сюзанна. — Интересуется, какого черта ты тут делаешь и с какой стати расспрашиваешь народ о Гудхаммаре и Франческе Мильд.

Чарли покачала головой.

— Возможно, все не так и драматично, — сказала она. — Может быть, просто сосед выгуливал собаку.

— Возле наших качелей? — переспросила Сюзанна. — И кстати, у нас нет никаких соседей.

Наконец и Сюзанна пошла ложиться. Чарли отстучала эсэмэску Юхану о том, что материалы следствия у нее. И задала вопрос: «Хочешь, почитаем вместе?»

Его ответ последовал мгновенно. «Конечно. Приезжай».

Хиббен спал на диване — он, конечно же, проснулся, когда Чарли прошла мимо него, и даже начал было скулить, но утихомирился, когда она погладила его по спине.

Во дворе царила непроглядная тьма. Чарли поглядела в сторону качелей. Все тихо.

В центре Гюльспонга то же самое — ни души. Безлюдная темная площадь заставила Чарли вспомнить свои детские страхи — страх остаться единственным живым человеком на земле. Сколько раз она заходила по ночам в комнату Бетти, чтобы убедиться, что та дышит во сне? «Солнышко, перестань прокрадываться ко мне, как привидение. Я здесь».

Входная дверь в мотель была заперта, так что Чарли пришлось позвонить Юхану и попросить его спуститься и открыть ей.