Онлайн книга «Мы – светлые эльфы»
— Красавица, одари своим вниманием! — окликнул он юную воровку. Девочка взметнула пышные юбки и плавно опустилась перед ним на траву, подрагивая плечами. — Баро звал меня? — бархатным голоском прошептала она. — Слушай, запоминай, — буркнул Вьехо. — Потом это петь будешь. Я слышал, ты хорошо поешь. — Лучше, чем Лайла, никто не споет в нашем племени! — Вот и запоминай, Лайла. Эльф уронил на струны чуткие пальцы, и резкие, щемящие звуки вырвались прихотливым перебором. Да, именно так. Тональность эль-кордо: страсть, тревога, тоска… и ночь. — Траэрш-а-рута, мой милый — так колеса скрипят! — зазвенели струны. — Мой милый… — зачарованно прошептала юная красавица. — То дождинки в глазах, не слезы — да только огнем горят!.. Командир указал взглядом певице, чтоб пододвинулась, и медленно заиграл, шепотом выговаривая то, что рождалось прямо сейчас в сердце. Нерифмованное, рваное, следующее не канонам поэзии, но чувствам — и резкой щемящей мелодии. Девочка все более уверенно пела за ним: Нам места нет на земле нигде… В пути мы всегда… Траэрш-а-рута, скрип колеса, Траэрш-да-а-а-а… Кибитки уходят в ночь, Мы вечно едем прочь… Мне места нет в жизни твоей, мой милый… Племя уходит, я ухожу, Вечность вдаль зовет — А мнится — к тебе лечу! И кричу: Злобные боги дорог! Траэрш-а-рута, осенняя слякоть! Зимняя хмарь, Траэрш-да! Сжальтесь, боги, сожгите мне память! Пусть сердце сгорит навсегда! В ночь и туманы наши пути, В дали веков ведут… В ночи и туманах наши костры — Тебя, мой любимый, жду… Бархатный низкий голосок печально стих. Старые воровки хлюпали носами и отворачивались. — Командир, твой подарок сложноват для них! — заметил старшина гоблинов. — Не оценят! — Эх, баро! — вздохнула старая воровка. — Всё мы понимаем! Мы умрем, и гоблины умрут — и даже эльфы уйдут, куда вы там уходите, а наши племена будут славить песни твои! Даже если забудется имя! Потому что… вот придем мы в город — и станем петь. Народ послушает и скажет: «Э, разве такие песни могут петь грязные воровки? Послушай, как они любить умеют!» И подумают все про нас хорошо. Скажут, мы вечно странствуем, потому что нас воля зовет! — Хе, воля! — развеселился гоблин. — Еще б вам не странствовать! В каждой деревне о вас такая память, что, ежели вернетесь, — прибьют! — Оно так! — усмехнулась старуха. — Но если мы споем, другая память останется! Запомнят, что красавицы, запомнят, страстно любить умеем! И может быть, изменится наша судьба? Найдем себе место по душе, танцовщицами станем, певицами на праздниках? Воровать совсем немного будем, забавы ради! И никто Лайле личико палками не изуродует, как мне. Что загрустила, девочка? Вдруг так и будет? Вот найдет баро нам Беловодье… — И ваше племя думает, песня может судьбы поменять? — недоуменно вопросил в пространство гоблин. — Ну ежели б оно так было, я бы про гоблинов столько хорошего наклепал! Ему никто не ответил. Юная воровка встала и ушла к реке, грустная и задумчивая. Видимо, слова о Беловодье зародили в ее сердце какую-то надежду. Командир в панике подумал, что теперь они просто обязаны отыскать потаенную страну! Столько планов на нее завязано у всех, что не найдешь — пришибут! И не посмотрят, что Беловодье уж сколько веков найти не могут. Может, его и нет вовсе. Хоть придумывай это Беловодье — как новую жизнь для воровок! — Элендар обиделся! — вздохнула Маин. — Играть с нами не будет. Пойдем мириться? Командир признал, что вместе играть веселее, — и они пошли мириться. Элендар нашелся за шатрами, скрытый от назойливых взглядов. При виде командира он печально усмехнулся. — Что, я действительно так выгляжу со стороны? — спросил эльф хмуро. — Противный зануда, да? — Мы не нарочно! — с жаром уверила девочка. Предводитель старшего древа только покачал головой. — Со мной тяжело жить, — пробормотал он. — Терпимо — если принимать с улыбкой, — серьезно сказал командир. — Мы сработаемся. Я тебя еще над троллями старшим поставлю. Кто-то же должен вдолбить в их головы святость эльфийских традиций? Эльф невольно улыбнулся, Маин хлопнула ладошкой по его руке, и примирение состоялось. Потом командир посадил Маин на шею и отправился с ней гулять к реке. — А песни ты создавать не умеешь! — бросил вслед повеселевший Элендар. — Ни текста, ни мелодии! И смысл какой-то дурацкий… Командир только ухмыльнулся. За много веков он безошибочно научился определять зависть — и не обращать на нее внимания. Для барда внимание слушателей — все, а мнение коллег по цеху — ничто! — А провидица в шатре сидит, хмурится и вот так кулачки грызет! — наябедничала девочка. — Целоваться не хочет! — фыркнул командир. — Нашло помрачение, ляпнула обещание, не подумав, и не знает, как отказаться! — Она переживает! — вступилась девочка. — И кулачки грызть — больно! Мне ее жалко, а ты смеешься! — Игрушку подари! — буркнул Вьехо, которого ипохондрия провидицы достала настолько, что места для жалости уже не было. — Игрушку? — неуверенно пробормотала Маин. — Ну… подарю. А ей надо? — А как же! — уверил командир. — Кто с мужчинами играться не любит, всегда игрушки заводит! Или собачку любимую. — Я ей хорошую игрушку подарю! — подумав, решила девочка. Командир не слушал. Нахмурившись, он следил за парочкой, бредущей к прибрежным кустам. Рядом с Лайлой враскачку вышагивал гоблин-герой, самый мелкий из компании уродцев. Разговор у них явно не получался: красавица-воровка капризничала, поводила плечиками и отворачивалась. И очень напоминала провидицу в утреннем состоянии. Гоблин забежал вперед и, похоже, с жаром начал объясняться в чувствах. Воровка, видимо, все еще находилась после песни в романтическом состоянии, потому что отвесила ухажеру презрительную пощечину в духе благородных традиций. Гоблин про благородные традиции явно ничего не знал, романтичности ситуации не оценил, поэтому просто навернул в ответ с левой в ухо, да со всей дури. Красотка, естественно, улетела в кусты, гоблин охнул и бросился ее поднимать и утешать… Вьехо поморщился и двинулся на разборки. — Дружат! — хихикнула девочка. — Играются! Как дети! Командир пригляделся — парочка целовалась. Потом до него дошло, что, если б гоблин ударил по-настоящему, воровка рассыпалась бы на месте. Уродец был пусть неважным, но все-таки воином и бить умел. Так что — действительно играются. И пусть. Что странно: на эльфийском любовном свидании пророчицу представить не удавалось, а в такой вот ситуации — запросто! Командир представил, как Высшая дама улетает в кусты, задрав изящные ножки. Вот тогда бы она точно ожила и возбудилась! Эх, мечты, мечты… |