Книга Забытый князь, страница 20 – Юрий Торубаров

— А ето хто? — Татарин показал кнутовищем на Алберду.

— Этот? — Василий поглядел на друга. — Этот… мой проводник. Тута, в вашей степу, заблудиться, как плюнуть.

Татарин улыбнулся. Потом сказал:

— Ладно, езжайте. Спросите там мурзу Сарная.

Василий и Алберда переглянулись. Княжич достал из кармана серебряный рубль и бросил татарину. Тот ловко его поймал и быстро сунул за пазуху.

Спускаясь пологой дорогой, Алберда сказал:

— Ну и молодец ты, Василий. Я уж думал тово… схватют.

— Пока пронесло, — проговорил Василий, — но надо держать ушки на макушке.

Алберда засмеялся.

На подъезде к стойбищу их встретила целая стая собак. Почуяв в них чужаков, они вели себя весьма агрессивно. Пришлось пустить в ход плети.

— Ночью, брат, не проберёмся, — заметил Василий.

Этой фразой он попал в яблочко. Алберда обдумывал этот вариант. Ему стало ясно: усиленная стража и эти собаки… да, пожалуй, надо что-то ещё придумывать. А он-то ехал сюда с намерением узнать, где Ольга, и ночью её выкрасть. Но князь Едигей оказался весьма осторожным человеком.

— Чё, вертаем назад? — каким-то расстроенным голосом произнёс Алберда.

И Василию стали ясны намерения его друга.

— Не тужи, брат, чё-нибудь придумаем. А щас нельзя. У Сарная надоть побывать, може, чё и узнаем.

По дороге им попадались то старухи, то старики. Спрашивал Алберда. Татарский он знал хорошо. Только третий старик показал шатёр Сарная. Около входа в его шатёр сидели на сёдлах два немолодых татарина. Когда Василий и Алберда остановились и слезли с коней, те поднялись и насторожились. Заговорил Василий. Он по-прежнему играл роль купеческого посланника. Но теперь он старался говорить по-татарски. Это подействовало на охранников. Один из них вошёл в шатёр, но вскоре вернулся и, тыкнув в грудь Василия, произнёс:

— Пошли.

Василий незаметно подмигнул Алберде и скрылся в шатре вслед за стражником. Мурза обедал. Он сидел на шкуре, скрестив ноги калачиком. Спину ему подпирали несколько подушек, набитых шерстью. Перед ним, на широкой доске, стояло огромное блюдо с кусками жареного мяса, кучка дикого лука с белыми головками и плоскими тёмно-зелёными стеблями, кувшин и глиняный бокал. Пальцы и рот были в жире. Обтерев тряпицей руки, он приложился к бокалу. Выпив, сытно рыгнул и спросил:

— Какие шкуры надобны?

— Какие есть? — вопросом на вопрос ответил Василий.

Мурза, повернув голову, крикнул. Вскоре из внутреннего шатра показался немолодой, с подозрительным взглядом татарин. Он склонился к мурзе, и тот что-то ему сказал. Татарин кивнул и вернулся во внутренний шатёр. Ждать пришлось долго. Василий опустился на пол, застланный шкурами, и сел по-татарски. Мурза ухмыльнулся и подозвал его пальцем. Княжич, не вставая, попрыгал к нему. Это рассмешило татарина. Он подвинул к нему блюдо и сказал:

— Ешь.

Василий церемониться не стал. Выбрал зажаренный кусок. Краем рубахи вытер лицо и спросил по-татарски, чем запить. Татарин подвинул ему свой бокал. Василий и тут не церемонился. Взял кувшин и налил какой-то жидкости. Выпив, понял, что это был кумыс.

Трудно сказать, как бы продолжилась их встреча, но вернулся татарин. На плече у него, свёрнутые трубочкой, лежали шкуры. Он их развернул перед Василием и зацокал языком: мол, очень хороши.

— Щас посмотрю.

Княжич взял первую из них и начал рассматривать. Долго смотрел и высмотрел порез. Он засунул в него палец и покачал головой.

— Сколько? — спросил Василий.

Татарин ответил:

— Двадцать за рубль.

— Не! — Василий попытался подняться. — Пойду к мурзе Едигею. У ейво лучи и дешевле возьму.

Мурза взъерошился.

— Моя лучи, — произнёс он по-русски, — а мурза нету и скоро не будет. — Теперь он говорил на своём родном.

— Есть Мурат.

— И Мурата нет. С Едигеем уехал, — сказал татарин.

— Когда вернутся?

Татарин пожал плечами, потом ответил:

— Не скоро. В Самарканд уехали.

Василий задумался.

— Тридцать за рубль отдашь?

Татарин отрицательно покачал головой.

— Ладно. — Поднимаясь, Василий промолвил: — Я скажу хозяину, но боюсь… не согласится.

Поклонившись, он пошёл прочь.

Вернувшись, Василий рассказал о встрече. Выслушав его, Алберда спросил:

— А про Ольгу?..

Василий покачал головой:

— Мурза не дурак. Могёт и догадаться. Бросит нас в яму, и мы тогда ничего не сможем сделать. А пока мы на воле, есть надежда.

— Ты прав, — вздохнул Алберда, — буду искать деньгу.

— Назад? — спросил Василий.

Алберда кивнул. Отъезжавших гостей увидел один татарин, и он узнал Алберду. Его заинтересовало, что здесь делает русский батырь. Узнав, что те были у мурзы, он зашёл к нему и спросил, что за люди были у него и зачем приходили? Когда тот ответил, что к нему заходил посланец русского купца за шкурами, татарин заявил, что он вчера вернулся из Сарая и никаких купцов там нет.

— А второй — русский батырь. Зачем были? Что-то разведать? А что?

Мурза взревел:

— Догнать!

Было тихо. Степь точно вымерла. Всё живое куда-то попряталось.

— Как тут люди могут жить? — удивился Василий. — Куды ни глянешь, ничто глаз не радует. Одна полынь да осока.

— Слышь, — Василий даже привстал, — а чё ето за шум?

Алберда остановил коня и приподнялся на стременах.

— Хто-то скачет. Стой!

Он развернул лошадь и выехал на ближайший курган. Вдали увидел силуэты всадников. Те скакали по их следам.

— Василь, — почти крикнул Алберда, — за нами погоня. Татары что-то пронюхали. Вперёд!

Скача рядом, он прокричал:

— У татар кони выносливее. Нам бы до ночи продержаться. А там они нас не найдут.

Но свежие татарские кони их настигали. Наши всадники поглядывали на предательское солнце, которое никак не хотело ложиться на боковую. Уже слышалась и лошадиная хрипота. Алберда снял с плеча лук, выхватил стрелу и, встав на стремена, развернулся и натянул тетиву. Стрела запела, и через какое-то мгновение первый татарин взмахнул руками. Василий поддержал Алберду. Не напрасно он учился у лезгин.

Потеряв несколько человек, татары стали сдерживать коней и попробовали обстрелять всадников. Но их стрелы не брали это расстояние. Тогда они пустились на хитрость. Стали обходить с боков. Друзья выжимали из коней всё, что можно. Но наступило мгновение, когда можно было прощаться с жизнью. Татары визжали от радости. Так глупо умирать не хотелось. Если бы за свою землицу-кормилицу. А тут за что?