Книга Забытый князь, страница 71 – Юрий Торубаров

— Она!

Это слово было сказано с таким чувством радости, которое свойственно лишь действительно любящим людям, когда они, уже потеряв надежду, неожиданно встретились.

Узнала его и Ольга. Она тоже не могла сдержать своей радости и, ускорив шаги, произнесла:

— Андрей!

Игуменья поняла всё без объяснений. Время не ожесточило её сердца, и она не сдерживала влюблённых, когда они ринулись друг к другу. Руки любящих сплелись, а глаза не могли оторваться друг от друга. Не замечая никого, они пошли к воротам. Монахиня хотела было что-то сказать, но грозный взгляд игуменьи остановил её.

— Владычица, — Василий подошёл к наставнице. Приклонив колено, взял её руку, поцеловал. — Прими в знак моей огромной любви к твоему монастырю скромный подарок, — и подал ей золотое ожерелье, на котором слепящим лучом блеснул бриллиант.

По дряблому лицу игуменьи было видно, что она очень довольна подарком.

Василий посмотрел на парочку, скромно стоявшую у ворот, подошёл к ним:

— Ну, едем домой?

Те закивали головами.

— Ой, а третью-то лошадь забыли взять! — воскликнул Василий, подмигивая Андрею. — Придётся те потесниться!

Когда они расселись по лошадям, игуменья поочерёдно их перекрестила.

— Да хранит вас Бог.

Прибыв в кремль и остановившись у гостевых хором, Ольга заявила, что в одном доме с Андреем она жить не будет.

— Правильно! — оценил Ольгины слова Василий и взял её за руку, сказав: — Пущай до свадьбы поживёт у Матрёны.

Андрей не возражал. Он со всем был согласен. Главное — Ольга нашлась, и она по-прежнему его любит.

— Щас я Ольгу отведу, а мы с тобой поедем в Сохну. Вступай во владение. Возьмём с собой Ивана Кошкина, пущай подсчитает, сколь надоть денег, чёп всё сделать по-хозяйски.

Андрей только слушал. Но... поездка сорвалась. Димитрий Иоаннович решил заняться Василием и немедля. Андрею пришлось ехать с Иваном Кошкиным.

Великий князь и Василий уселись друг против друга в удобных креслах, за небольшим круглым столом.

— Расскажи-ка, сын мой, сокол ясный, как долетел до гнезда родного?

Отец слушал внимательно, не перебивая и не задавая вопросов, пока сын не дошёл до Киева, вернее, до того места, как он оказался у митрополита. Рассказывал Василий, как хорошо он его встретил, снабдил всем на дорогу и дал письмо к князю Витовту. И тут Димитрий Иоаннович не выдержал:

— Ишь, пёс собачий, хитрюга кака! Предатель!

Сын не выдержал.

— Отец, — голос княжича прозвучал твёрдо и заставлял прислушаться к нему, — прости, но не гоже святого человека так называть.

— Какой он святой? — с жаром воскликнул князь. — Предатель, каких земля не видывала. Ишь, к тверчанам подался. Как же! Те сильней были. Особливо на Куликах не ломались.

От слов отца сын нахмурился.

— И всё ж ты не прав, — решительным голосом заявил он. — Послухай мня, чё тот сказал.

— Ну-ну, — недовольным голосом проговорил отец.

— Да, он тя обвинил в трусости...

— В трусости... мня? — князь медленно поднялся. — Да я...

— Постой, отец, дай договорить, — требовательно произнёс сын. — Он очень ценит тебя за Куликову битву, говорил, что подобного никто из известных людей не совершал. Те воевали за чужие земли, за чужое богатство, а ты — за свою землю, за свою веру, за свой народ.

— Так и сказал? — недоверчиво спросил Димитрий.

— Так и сказал, — и княжич посмотрел отцу в глаза. — И он ся винит за то, что тогда подумал, будто ты струсил, бежав из Москвы, бросив семью и его. Киприан тогда не понимал, что Куликово поле взяло у тя всю твою силу, которую вернуть нельзя, как нельзя поймать воздух, который ты выдохнул. Поэтому он просит, чтобы ты его простил.

По лицу князя видно, что гнев его отошёл, но что-то мешало ему высказаться до конца.

— Как тя встретил Витовт? — перенёс князь разговор на другую тему.

— Встретил хорошо. Дал бумагу к магистру, и тот сразу же дал корабль, на котором мы добрались до Ладожья. А там, обходя Новгород, двинулись на Москву.

— А кто тя предупредил насчёт Новгорода?

— Витовт... — коротко ответил сын.

Отец только несколько раз качнул головой.

— Ну... — попытался князь подтолкнуть сына к окончанию своего повествования.

А сын подумал: «Сказать или нет ему про Софью?» Не хотелось обострять отношения с отцом, зная о недоверии того к Витовту. Но всё же решил: «Скажу».

— Отец, живя в Луцке у Витовта, я встретил там его дочь... Я полюбил её, и мы просим вашего благословения.

Василий ждал бури, но князь был спокоен.

— Что для князя, особенно такого, как ты, любовь? — спросил отец. И не дождавшись ответа, сказал: — Жизнью таких людей руководит, сын мой, не любовь, а интересы и выгоды государства. Ты этого ещё не прочувствовал, но, поверь мне, твоему отцу, прожившему жизнь, что это так. И я не хочу, чтобы ты сделал ошибку. Да, Витовт готов отдать за тебя свою дочь. А это твой палец в его зубах. Ты знаешь, как у нас говорят: дай палец, откусит и всю руку. Ты можешь потерять, продать Русь.

— Но, отец, я знаю, что наши предки не продали Московию, женясь по любви. Симеон... да и ты, я думаю, если бы не любил свою жену, так дружно не жил бы с ней.

Князь рассмеялся.

— А ты знаешь, чья она была дочь?

— Знаю!

— То-то! При этом Русь оставалась на месте. А Витовт? Он так и метит захватить Новгород, да и на нас глаз косит. Его отец пытался взять Можайск. А сколько литовцы помогали тогда нашим врагам-тверчанам? Нет, сынок, нет. Ищи себе жену среди своих. Вот тебе мой сказ. А пока... — он посмотрел в окно, — я хочу провести один обряд.

— Какой, батюшка? — не скрывая удивления, спросил сын.

Князь с таинственной улыбкой сказал:

— Скоро узнаешь. А пока вели созвать бояр и воевод. Да пригласи ко мне твойво Кошку и епископа. Фёдор рассказал мне о твоём бегстве. Отчаянный ты у мня. Не побоялси дважды бежать. Эх, выпороть бы тя за ето! Сколь слез матушка пролила! Да ладноть, как говорится: худого не хвали, а хорошего не кори.

Князь поднялся. Но прежде чем уйти, налил морковного сока. Пил он его маленькими глотками. Когда закончил пить, медленно опустил бокал.

— Отец, скажи, почему Ягайло не пришёл на Куликово поле? Решил схитрить и выжидал побеждённого, чтобы его добить? Или его не устроила позиция Мамая? Или струсил?

Князь усмехнулся:

— Скажи, Василий, а чё тебе сказал Витовт?

Сын засмущался. Отец понял, откуда дует ветер.